Неточные совпадения
Я вспомнил о нем только уже через несколько
лет, и когда вспомнил,
то даже удивился, так как мне представлялось в
то время, что мы жили в этом доме вечно и что вообще в мире никаких крупных перемен не бывает.
Под конец его хватало уже лишь на
то, чтобы дотягивать кое-как наше воспитание, и в более сознательные
годы у нас уже не было с отцом никакой внутренней близости…
Это было… в 1849
году, и отцу предлагалась должность уездного судьи в губернском городе. Через двадцать
лет он умер в
той же должности в глухом уездном городишке…
Когда через несколько
лет молодой граф, отличавшийся безумною храбростью в сражениях с горцами, был прощен и вернулся на родину,
то шляхтич пригласил соседей, при них сдал, как простой управляющий, самый точный отчет по имениям и огромные суммы, накопленные за время управления.
Еще
года через два или три «
тот свет» глянул на нас, как зарница из темной тучи, зловеще ощутительно и ясно…
Отец ее в старые
годы «чумаковал»,
то есть ходил с обозами в Крым за рыбой и солью, а так как мать ее умерла рано,
то отец брал ее с собою…
Вскоре он уехал на время в деревню, где у него был жив старик отец, а когда вернулся,
то за ним приехал целый воз разных деревенских продуктов, и на возу сидел мальчик
лет десяти — одиннадцати, в коротенькой курточке, с смуглым лицом и круглыми глазами, со страхом глядевшими на незнакомую обстановку…
В октябре 1858
года,
то есть когда мне было пять
лет, в Житомир приезжал молодой царь Александр II.
Мне было, вероятно,
лет семь, когда однажды родители взяли ложу в театре, и мать велела одеть меня получше. Я не знал, в чем дело, и видел только, что старший брат очень сердит за
то, что берут не его, а меня.
Незадолго перед
тем (в 1858
году) он издал ряд блестящих статей о воспитании, в которых решительно высказывался против розог.
В июне
того же
года, по окончании экзаменов, происходил годичный гимназический акт.
Вследствие этого, выдержав по всем предметам, я решительно срезался на математике и остался на второй
год в
том же классе. В это время был решен наш переезд к отцу, в Ровно.
Все, однако, признавали его образцовым учителем и пророчили блестящую учебно — административную карьеру. Это был типичный «братушка», какие через несколько
лет при Толстом заполонили наше просветительное ведомство с
тем, однако, преимуществом, что Лотоцкий превосходно говорил по — русски.
Предмет был предмет, один и
тот же из
году в
год, а мы были разные степени его усвоения.
Теперь, когда я вспоминаю первые два — три
года своего учения в ровенской гимназии и спрашиваю себя, что там было в
то время наиболее светлого и здорового,
то ответ у меня один: толпа товарищей, интересная война с начальством и — пруды, пруды…
Чуть не каждый
год мы читаем в газетах, что в
том или другом месте умер старик или старуха ста, ста десяти
лет, а
лет восемь или десять назад сибирские газеты сообщали о смерти поселенца 136
лет…
Одного из таких старых дубов человеческого леса я видел в Гарном Луге в лице Погорельского. Он жил сознательною жизнью в семидесятых и восьмидесятых
годах XVIII века. Если бы я сам тогда был умнее и любопытнее,
то мог бы теперь людям двадцатого века рассказать со слов очевидца события времен упадка Польши за полтора столетия назад.
Несмотря на экстренно некрасивую наружность,
годам к двадцати Антось выработался в настоящего деревенского ловеласа. Из самого своего безобразия он сделал орудие своеобразного грубоватого юмора. Кроме
того, женское сердце чутко, и деревенские красавицы разгадали, вероятно, сердце артиста под грубой оболочкой. Как бы
то ни было, со своими шутками и скрипицей Антось стал душой общества на вечерницах.
Ему оставалось немного дослужить до пенсии. В период молодой неудовлетворенности он дважды бросал службу, и эти два — три
года теперь недоставали до срока. Это заставляло его сильно страдать: дотянуть во что бы
то ни стало, оставить пенсию семье — было теперь последней задачей его жизни.
За тридцать с лишком
лет службы вдова судьи, известного своей исключительной честностью в
те темные времена, получила что-то около двенадцати рублей вдовьей пенсии.
Эта маленькая группа молодежи сразу заняла в усадьбе центральное положение. Когда теперь я оглядываюсь на тогдашние впечатления,
то мне кажется, будто эти молодые люди, еще недавно казавшиеся совершенно заурядными, теперь вдруг засияли и заблистали, точно эта
года покрыли их блестящим лаком.
В таком настроении я встретился с Авдиевым. Он никогда не затрагивал религиозных вопросов, но
год общения с ним сразу вдвинул в мой ум множество образов и идей… За героем «Подводного камня» прошел тургеневский Базаров. В его «отрицании» мне чуялась уже
та самая спокойная непосредственность и уверенность, какие были в вере отца…
Это продолжалось многие
годы, пока… яркие облака не сдвинулись, вновь изменяя еще раз мировую декорацию, и из-за них не выглянула опять бесконечность, загадочно ровная, заманчивая и дразнящая старыми загадками сфинкса в новых формах… И тогда я убедился, что эти вопросы были только отодвинуты, а не решены в
том или другом смысле.
Однажды, когда все в квартире улеглись и темнота комнаты наполнилась тихим дыханием сна, я долго не спал и ворочался на своей постели. Я думал о
том, куда идти по окончании гимназии. Университет был закрыт, у матери средств не было, чтобы мне готовиться еще
год на аттестат зрелости…
Год этот тянулся для меня вяло и скучно, и я хорошо понимал брата, который, раз выскочив из этой колеи, не мог и не стремился опять попасть в нее. Передо мной конец близко. Я, конечно, должен кончить во что бы
то ни стало…
— У нас, евреев, это делается очень часто… Ну, и опять нужно знать, за кого она выйдет. А! Ее нельзя-таки отдать за первого встречного… А такого жениха тоже на улице каждый день не подымешь. Когда его дед, хасид такой-то, приезжает в какой-нибудь город,
то около дома нельзя пройти… Приставляют даже лестницы, лезут в окна, несут больных, народ облепляет стены, чисто как мухи. Забираются на крыши… А внук… Ха! Он теперь уже великий ученый, а ему еще только пятнадцать
лет…
Завтра на дороге я прочту о
том, как он, наконец, «вспомнит в грядущие
годы»…
Я, как и брат, расхохотался над бедным Тутсом, обратив на себя внимание прохожих. Оказалось, что провидение, руководству которого я вручал свои беспечные шаги на довольно людных улицах, привело меня почти к концу пути. Впереди виднелась Киевская улица, где была библиотека. А я в увлечении отдельными сценами еще далеко не дошел до
тех «грядущих
годов», когда мистер Домби должен вспомнить свою жестокость к дочери…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на
то, чтобы ей было восемнадцать
лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Бобчинский. В
том самом номере, где прошлого
года подрались проезжие офицеры.
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь.
То есть, не
то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что
лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Хлестаков, молодой человек
лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из
тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты,
тем более он выиграет. Одет по моде.
«Он, говорит, вор; хоть он теперь и не украл, да все равно, говорит, он украдет, его и без
того на следующий
год возьмут в рекруты».