Особенным звуком звенит в моих ушах частый колокол, и я знаю: это
старик сторож из кантонистов подошел к углу гимназического здания, где на двух высоких столбах укреплен качающийся колокол, и дергает за длинную веревку.
О медицинской помощи, о вызове доктора к заболевшему работнику тогда, конечно, никому не приходило в голову. Так Антось лежал и тихо стонал в своей норе несколько дней и ночей. Однажды
старик сторож, пришедший проведать больного, не получил отклика. Старик сообщил об этом на кухне, и Антося сразу стали бояться. Подняли капитана, пошли к мельнице скопом. Антось лежал на соломе и уже не стонал. На бледном лице осел иней…
Как умершего без покаяния и «потрошенного», его схоронили за оградой кладбища, а мимо мельницы никто не решался проходить в сумерки. По ночам от «магазина», который был недалеко от мельницы, неслись отчаянные звуки трещотки.
Старик сторож жаловался, что Антось продолжает стонать на своей вышке. Трещоткой он заглушал эти стоны. Вероятно, ночной ветер доносил с того угла тягучий звон воды в старых шлюзах…
Он оглянулся во все стороны, быстро вплоть подошел к стоявшему пред ним Алеше и зашептал ему с таинственным видом, хотя по-настоящему их никто не мог слышать:
старик сторож дремал в углу на лавке, а до караульных солдат ни слова не долетало.
На мысу из барочного леса кое-как были сгорожены несколько балаганов, в которых жил
старик сторож, а раньше бабы-сушилки. Сейчас из сушилок оставалось всего три старухи, которые разгребали превшее на солнце зерно.
Неточные совпадения
Наконец последняя дочь, остававшаяся с ним в доме, умерла, и
старик очутился один
сторожем, хранителем и владетелем своих богатств.
Уже пустыни
сторож вечный, // Стесненный холмами вокруг, // Стоит Бешту остроконечный // И зеленеющий Машук, // Машук, податель струй целебных; // Вокруг ручьев его волшебных // Больных теснится бледный рой; // Кто жертва чести боевой, // Кто почечуя, кто Киприды; // Страдалец мыслит жизни нить // В волнах чудесных укрепить, // Кокетка злых годов обиды // На дне оставить, а
старик // Помолодеть — хотя на миг.
— Нет, она все боялась, что документ у ней, у Анны-то, и я тоже. Мы ее и
сторожили. Дочери-то не хотелось
старика потрясти, а немчурке, Бьорингу, правда, и денег жалко было.
Но сторож-старик был так взволнован, что, взглянув на него, я понял, что это для наших двух.
— Позвольте, видите… я… вы, вероятно, слышали от здешнего
сторожа в той избе: я поручик Дмитрий Карамазов, сын
старика Карамазова, у которого вы изволите рощу торговать…