Трудно сказать, что могло бы из этого выйти, если бы Перетяткевичи успели выработать и предложить какой-нибудь определенный план: идти толпой к генерал — губернатору, пустить камнями в окна исправницкого дома… Может быть, и ничего бы
не случилось, и мы разбрелись бы по домам, унося в молодых душах ядовитое сознание бессилия и ненависти. И только, быть может, ночью забренчали бы стекла в генерал — губернаторской комнате, давая повод к репрессиям против крамольной гимназии…
Неточные совпадения
Но по мере того как нога у нее заживала и сама она, раскормленная и сытая, становилась благополучнее, ее благодарность исчезала. Прежде она шла на всякий мой зов, появляясь нивесть из каких углов и закоулков, теперь
случалось, что она ускользала от меня, явно «прикидываясь», что
не слышит.
И я понимал, что если это может
случиться, то, конечно,
не среди суетливого дня и даже
не в томительный и сонный полдень, когда все-таки падение с неба крыльев привлечет праздное внимание.
Не знаю, право, как это
случилось…
Случилось это следующим образом. Один из наших молодых учителей, поляк пан Высоцкий, поступил в университет или уехал за границу. На его место был приглашен новый, по фамилии, если память мне
не изменяет, Буткевич. Это был молодой человек небольшого роста, с очень живыми движениями и ласково — веселыми, черными глазами. Вся его фигура отличалась многими непривычными для нас особенностями.
Хотя на всех этих предметах болтались ярлыки с номерами и сургучными печатями, но пан Крыжановский обращался с ними довольно свободно: самовар сторож ставил для архивариуса, когда у него являлось желание напиться чаю (что, впрочем,
случалось не ежедневно), а с двустволками пан Крыжановский нередко отправлялся на охоту, надевая при этом болотные сапоги и соединяя, таким образом, для одного употребления вещественные доказательства из различных дел.
И
случилось это
не просто потому, что гром есть гром, а царь есть царь…
С некоторых пор стали замечать, что, если ему
случалось стать на порог
не той ногой, — он делал движение назад и поправлялся, как солдат, «потерявший ногу».
Впрочем, я с благодарностью вспоминаю об этих своеобразных состязаниях. Гимназия
не умела сделать интересным преподавания, она
не пыталась и
не умела использовать тот избыток нервной силы и молодого темперамента, который
не поглощался зубристикой и механическим посещением неинтересных классов… Можно было совершенно застыть от скуки или обратиться в автоматический зубрильный аппарат (что со многими и
случалось), если бы в монотонную жизнь
не врывались эпизоды этого своеобразного спорта.
—
Не лучше ли, уважаемый собрат и сосед, бросить это грязное дело, — сказал он. — Ну,
случилось там… с кем
не бывает… Стоит ли мешать судейских крючков в соседские дела?
Теперь выбора
не было. Старшим приходилось поневоле идти к законоучителю… Затем
случилось, что тотчас после первого дня исповеди виновники шалости были раскрыты. Священник наложил на них эпитимью и лишил причастия, но еще до начала службы три ученика были водворены в карцер. Им грозило исключение…
А через час выбежал оттуда, охваченный новым чувством облегчения, свободы, счастья! Как
случилось, что я выдержал и притом выдержал «отлично» по предмету, о котором, в сущности,
не имел понятия, — теперь уже
не помню. Знаю только, что, выдержав, как сумасшедший, забежал домой, к матери, радостно обнял ее и, швырнув ненужные книги, побежал за город.
Нет, это
не может
случиться вторично, потому что…
Я
не знаю, как это
случилось, но только с первых строк этой картины — вся она встала передо мной, как живая, бросая яркий свет на все прочитанное урывками до тех пор.
— Случилось, что я жду гостей, — сказал Левин, быстрее и быстрее обламывая сильными пальцами концы расщепившейся палки. — И не жду гостей, и ничего
не случилось, но я прошу вас уехать. Вы можете объяснить как хотите мою неучтивость.
В коротких, но определительных словах изъяснил, что уже издавна ездит он по России, побуждаемый и потребностями, и любознательностью; что государство наше преизобилует предметами замечательными, не говоря уже о красоте мест, обилии промыслов и разнообразии почв; что он увлекся картинностью местоположенья его деревни; что, несмотря, однако же, на картинность местоположенья, он не дерзнул бы никак обеспокоить его неуместным заездом своим, если бы
не случилось что-то в бричке его, требующее руки помощи со стороны кузнецов и мастеров; что при всем том, однако же, если бы даже и ничего не случилось в его бричке, он бы не мог отказать себе в удовольствии засвидетельствовать ему лично свое почтенье.
Неточные совпадения
— потому что,
случится, поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут везде вперед: «Лошадей!» И там на станциях никому
не дадут, все дожидаются: все эти титулярные, капитаны, городничие, а ты себе и в ус
не дуешь. Обедаешь где-нибудь у губернатора, а там — стой, городничий! Хе, хе, хе! (Заливается и помирает со смеху.)Вот что, канальство, заманчиво!
Артемий Филиппович (расставляя руки).Уж как
случилось, хоть убей,
не могу объяснить. Точно туман какой-то ошеломил, черт попутал.
Аммос Федорович. И если что
случится, например какая-нибудь надобность по делам,
не оставьте покровительством!
Смотреть никогда
не мог на них равнодушно; и если
случится увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь другое, то такое омерзение нападет, что просто плюнешь.
Случается, к недужному // Придешь:
не умирающий, // Страшна семья крестьянская // В тот час, как ей приходится // Кормильца потерять!