Неточные совпадения
Я пишу не историю своего времени. Я просто всматриваюсь
в туманное прошлое и
заношу вереницы образов и картин, которые сами выступают на свет, задевают, освещают и тянут за собой близкие и родственные воспоминания. Я стараюсь лишь об одном: чтобы ясно и отчетливо облечь
в слово этот непосредственный материал памяти, строго ограничивая лукавую работу воображения…
Между тем далекие события разгорались, и к нам, точно порывами ветра, стало
заносить их знойное дыхание. Чаще и чаще приходилось слышать о происшествиях
в Варшаве и Вильне, о каких-то «жертвах», но старшие все еще старались «не говорить об этом при детях»…
Крыжановский сшивал, подшивал, припечатывал,
заносил в ведомости и пил, пока
в одно прекрасное утро дела оказывались подшитыми, бутыль пуста, а архивариус лежал на полу и храпел, раскинув руки и ноги…
Однажды, на моих глазах, ветер, раздувая концы его башлыка,
занес один из них
в щель частокола.
В то время о «школьной политике» еще не было слышно; не было и «злоумышленных агитаторов», волнующих молодежь. Кругом гимназии залегла такая же дремотная тишь. Два — три номера газеты
заносили слухи из далекого мира, но они были чужды маленькому городку и его интересам, группировавшимся вокруг старого замка и живого беленького здания гимназии.
Неточные совпадения
К сожалению, летописцы не предвидели страшного распространения этого зла
в будущем, а потому, не обращая должного внимания на происходившие перед ними факты,
заносили их
в свои тетрадки с прискорбною краткостью.
— Mon ami, [Друг мой,] — сказала Лидия Ивановна, осторожно, чтобы не шуметь,
занося складки своего шелкового платья и
в возбуждении своем называя уже Каренина не Алексеем Александровичем, a «mon ami», — donnez lui la main. Vous voyez? [дайте ему руку. Видите?] Шш! — зашикала она на вошедшего опять лакея. — Не принимать.
В нем утвердился приятный запах здорового, свежего мужчины, который белья не
занашивает,
в баню ходит и вытирает себя мокрой губкой по воскресным дням.
В этом месте новый Виргилий почувствовал такое благоговение, что никак не осмелился
занести туда ногу и поворотил назад, показав свою спину, вытертую, как рогожка, с прилипнувшим где-то куриным пером.
Лонгрен поехал
в город, взял расчет, простился с товарищами и стал растить маленькую Ассоль. Пока девочка не научилась твердо ходить, вдова жила у матроса, заменяя сиротке мать, но лишь только Ассоль перестала падать,
занося ножку через порог, Лонгрен решительно объявил, что теперь он будет сам все делать для девочки, и, поблагодарив вдову за деятельное сочувствие, зажил одинокой жизнью вдовца, сосредоточив все помыслы, надежды, любовь и воспоминания на маленьком существе.