Неточные совпадения
В день торжества
в центре города на площади квадратом
были расставлены войска.
Увы! За первой остановкой последовала вторая, за ней третья,
в пока мы дошли до
центра города, пан Крыжановский стал совершенно неузнаваем. Глаза его гордо сверкали, уныние исчезло, но, — что уже
было совсем плохо, — он стал задирать прохожих, оскорблять женщин, гоняться за евреями… Около нас стала собираться толпа. К счастью, это
было уже близко от дома, и мы поспешили ретироваться во двор.
— И все это ничего не значит. У каждого верх над своей головой, а низ —
в центре земли… А бог везде, — вверху, и внизу, и по сторонам. Значит, всюду и можно к нему обращаться. Слушай, Казимир.
Был ты этот раз у Яна?
Центром этой борьбы являлось право пропинации, то
есть сдача
в аренду шинка.
Этот вопрос стал
центром в разыгравшемся столкновении. Прошло дня два, о жалобе ничего не
было слышно. Если бы она
была, — Заруцкого прежде всего вызвал бы инспектор Рущевич для обычного громового внушения, а может
быть, даже прямо приказал бы уходить домой до решения совета. Мы ждали… Прошел день совета… Признаков жалобы не
было.
Но, на наш взгляд,
в ней
было что-то необыкновенно привлекательное, вернее —
было что-то привлекательное
в них обоих вместе и
в том, что свое гнездышко они устроили
в самом
центре гимназической сутолоки и шума.
Нужно только, чтобы
в центре стал ясный образ, а уже за ним
в туманные глубины воображения,
в бесконечную даль непознанного, неведомого
в природе и жизни, потянутся свои живые отголоски и
будут уходить, дрожа, вспыхивая, плача, угасая.
Центра для наших чувств и мыслей
в ровенской реальной гимназии опять не
было…
Запрещение гимназистам посещать клуб
было, кажется, их единственным практическим результатом. Впрочем, однажды,
в самом
центре города, у моста, починали фонарь. Несколько раз
в темные вечера
в честь гласности горел огонек… Это
было все-таки торжество. Каждый, кто проходил мимо этого фонаря глухою ночью, думал: «А! пробрал их трубниковский корреспондент».
Кольцо разрывалось, находившийся
в центре его подавал кому-нибудь руку, остальные старались поскорее найти себе пару. Для игры нужно
было нечетное число участников, и, значит, кто-нибудь оставался. Оставшийся давал «фант» и становился
в середину.
Теперь у них оказалось нечто вроде
центра: она
была в опасности, ее похищали, а я гнался, побеждал, освобождал, вообще проделывал нечто вроде того, что впоследствии проделывали один за другим герои господина Сенкевича, только, конечно, с меньшим знанием истории и с гораздо меньшим талантом.
Оставалось что-то мое, и это
было центром; только я выступал как бы
в улучшенном издании.
— Тут, знаешь, убивали, — сказала она очень оживленно. В зеленоватом шерстяном платье, с волосами, начесанными на уши, с напудренным носом, она не стала привлекательнее, но оживление все-таки прикрашивало ее. Самгин видел, что это она понимает и ей нравится
быть в центре чего-то. Но он хорошо чувствовал за радостью жены и ее гостей — страх.
Неточные совпадения
Утвердившись таким образом
в самом
центре, единомыслие градоначальническое неминуемо повлечет за собой и единомыслие всеобщее. Всякий обыватель, уразумев, что градоначальники: а) распоряжаются единомысленно, б) палят также единомысленно, —
будет единомысленно же и изготовляться к воспринятию сих мероприятий. Ибо от такого единомыслия некуда
будет им деваться. Не
будет, следственно, ни свары, ни розни, а
будут распоряжения и пальба повсеместная.
Все мыслительные силы сосредоточивались на загадочном идиоте и
в мучительном беспокойстве кружились
в одном и том же волшебном круге, которого
центром был он.
Вообще все эти дни он
был на той счастливой высоте духовного зрения, с которой отчетливо замечались им все намеки и подсказы действительности; услыша заглушаемые ездой экипажей звуки, он вошел
в центр важнейших впечатлений и мыслей, вызванных, сообразно его характеру, этой музыкой, уже чувствуя, почему и как выйдет хорошо то, что придумал.
Все размолотые
в пыль идеи, о которых кричали
в ресторане,
были знакомы ему, и он чувствовал себя
в центре всех идей, владыкой их.
Иногда являлся незаметный человечек Зуев, гладко причесанный, с маленьким личиком,
в центре которого торчал раздавленный носик. И весь Зуев, плоский,
в измятом костюме, казался раздавленным, изжеванным. Ему
было лет сорок, но все звали его — Миша.