Неточные совпадения
Это — полуофициальное письмо князя Васильчикова по поводу назначения
отца уездным судьей
в город Житомир.
Это было…
в 1849 году, и
отцу предлагалась должность уездного судьи
в губернском
городе. Через двадцать лет он умер
в той же должности
в глухом уездном городишке…
В послужном списке
отца значится, что он получил образование
в «непривилегированном пансионе»
в городе Кишиневе…
Это последнее обстоятельство объяснялось тем, что
в народе прошел зловещий слух: паны взяли верх у царя, и никакой опять свободы не будет. Мужиков сгоняют
в город и будут расстреливать из пушек…
В панских кругах, наоборот, говорили, что неосторожно
в такое время собирать
в город такую массу народа. Толковали об этом накануне торжества и у нас.
Отец по обыкновению махал рукой: «Толкуй больной с подлекарем!»
По
городу грянула весть, что крест посадили
в кутузку. У полиции весь день собирались толпы народа.
В костеле женщины составили совет, не допустили туда полицмейстера, и после полудня женская толпа, все
в глубоком трауре, двинулась к губернатору. Небольшой одноэтажный губернаторский дом на Киевской улице оказался
в осаде.
Отец, проезжая мимо, видел эту толпу и седого старого полицмейстера, стоявшего на ступенях крыльца и уговаривавшего дам разойтись.
С этих пор патриотическое возбуждение и демонстрации разлились широким потоком.
В городе с барабанным боем было объявлено военное положение.
В один день наш переулок был занят отрядом солдат. Ходили из дома
в дом и отбирали оружие. Не обошли и нашу квартиру: у
отца над кроватью, на ковре, висел старый турецкий пистолет и кривая сабля. Их тоже отобрали… Это был первый обыск, при котором я присутствовал. Процедура показалась мне тяжелой и страшной.
Он наскоро собрался и уехал. На каникулы мы ездили к нему, но затем вернулись опять
в Житомир, так как
в Дубно не было гимназии. Ввиду этого
отец через несколько месяцев попросил перевода и был назначен
в уездный
город Ровно. Там он заболел, и мать с сестрой уехали к нему.
Мы были на летних каникулах
в Гарном Луге, когда мать, оставшаяся это лето
в городе, прислала известие, чтобы мы все приезжали.
Отцу плохо.
Могила
отца была обнесена решеткой и заросла травой. Над ней стоял деревянный крест, и краткая надпись передавала кратчайшее содержание жизни: родился тогда-то, был судьей, умер тогда-то… На камень не было денег у осиротевшей семьи. Пока мы были
в городе, мать и сестра каждую весну приносили на могилу венки из цветов. Потом нас всех разнесло по широкому свету. Могила стояла одинокая, и теперь, наверное, от нее не осталось следа…
Так рассказывали эту историю обыватели. Факт состоял
в том, что губернатор после корреспонденции ушел, а обличитель остался жив, и теперь, приехав на время к
отцу, наслаждался
в родном
городе своей славой…
В городе говорили, что он был влюблен
в Лену, что его
отец сначала не хотел слышать об этой любви, но потом дал согласие: года через два Мощинский должен был оставить гимназию и жениться. Но все это были, кажется, пустые толки, которым отчасти содействовал
отец Лены, человек несколько легкий и гордившийся дочерью…
Неточные совпадения
— «Да, шаловлив, шаловлив, — говорил обыкновенно на это
отец, — да ведь как быть: драться с ним поздно, да и меня же все обвинят
в жестокости; а человек он честолюбивый, укори его при другом-третьем, он уймется, да ведь гласность-то — вот беда!
город узнает, назовет его совсем собакой.
Полицеймейстер был некоторым образом
отец и благотворитель
в городе.
Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая
в жестких волосах его седина, верная подруга ее, помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну пришла пора на службу; мадам была прогнана, потому что оказалась не безгрешною
в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен
в губернский
город, с тем чтобы узнать
в палате, по мнению
отца, службу существенную, определился вместо того
в полк и написал к
отцу уже по своем определении, прося денег на обмундировку; весьма естественно, что он получил на это то, что называется
в простонародии шиш.
Ах, да! я ведь тебе должен сказать, что
в городе все против тебя; они думают, что ты делаешь фальшивые бумажки, пристали ко мне, да я за тебя горой, наговорил им, что с тобой учился и
отца знал; ну и, уж нечего говорить, слил им пулю порядочную.
Вы слышали от
отцов и дедов,
в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и
города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки.