Цитаты со словом «поноветь»
Последним из них является переезд на
новую квартиру…
И даже не переезд (его я не помню, как не помню и прежней квартиры), а опять первое впечатление от «
нового дома», от «нового двора и сада».
Все это показалось мне
новым миром, но странно: затем это воспоминание выпадает из моей памяти.
Дня через три — четыре
новое крыльцо было готово на месте старого, и мне положительно казалось, что физиономия нашего дома совершенно изменилась.
Новое крыльцо было явно «приставлено», тогда как старое казалось органической частью нашего почтенного цельного дома, как нос или брови у человека.
В конце письма «вельможа» с большим вниманием входит в положение скромного чиновника, как человека семейного, для которого перевод сопряжен с неудобствами, но с тем вместе указывает, что
новое назначение открывает ему широкие виды на будущее, и просит приехать как можно скорее…
Это была скромная, теперь забытая, неудавшаяся, но все же реформа, и блестящий вельможа, самодур и сатрап, как все вельможи того времени, не лишенный, однако, некоторых «благих намерений и порывов», звал в сотрудники скромного чиновника, в котором признавал
нового человека для нового дела…
Каждый раз на
новом месте отцовской службы неизменно повторялись одни и те же сцены: к отцу являлись «по освященному веками обычаю» представители разных городских сословий с приношениями.
После этого глубокомысленные сочинения Ганемана исчезли с отцовского стола, а на их месте появилась
новая книжка в скромном черном переплете. На первой же странице была виньетка со стихами (на польском языке...
— А вот англичане, — сказал отец в другой раз за обедом, когда мы все были в сборе, — предлагают большие деньги тому, кто выдумает
новое слово.
— Оно?.. — Брат несколько затруднился, но тотчас же ответил: — Ничего не значит, но
новое…
Вообще — по длинному прямому шоссе двигалось и в Город, и из города много интересного,
нового, иногда страшного…
Но богатый и своенравный «коморник» не уступал
новым обычаям, жил и сошел в могилу, верный себе и своему времени.
Я опять ходил по двору и молился, назначая
новые места, в самых затененных уголках: под тополем, у садовой калитки, около колодца… Я проходил во все эти углы без малейшего страха, хотя там было темно и пусто.
Очень вероятно, что не сделал никаких, а просто, отдохнув за ночь, отдался
новым впечатлениям нового дня.
Но, во всяком случае, это обстоятельство делало
нового пришельца предметом интересным, так как мы видела разных мальчиков, а купленных мальчиков еще не видели ни разу.
В одно утро пан Уляницкий опять появился на подоконнике с таинственным предметом под полой халата, а затем, подойдя к нашему крыльцу и как-то особенно всматриваясь в наши лица, он стал уверять, что в сущности он очень, очень любит и нас, и своего милого Мамерика, которому даже хочет сшить
новую синюю куртку с медными пуговицами, и просит, чтобы мы обрадовали его этим известием, если где-нибудь случайно встретим.
Как-то летом появилась в узком переулочке
новая личность.
Одет он был в
новую короткую синюю курточку с двумя рядами круглых металлических шариков, в узкие синие брюки со штрипками внизу и в большие хорошо начищенные сапоги.
Ноги он ставил так, как будто они у него вовсе не сгибались в коленях, руки скруглил, так что они казались двумя калачами, голову вздернул кверху и глядел на нас с величайшим презрением через плечо, очевидно, гордясь недавно надетым
новым костюмом и, может быть, подражая манерам кого-нибудь из старшей ливрейной дворни.
Мы поджидали после этого
нового появления мальчика, готовые встретить его как приятеля.
Мы с младшим братом колебались между верой и сомнением, однако у нас теперь явилось
новое занятие.
Одни верили в одно, другие — в другое, но все чувствовали, что идет на застоявшуюся жизнь что-то
новое, и всякая мелочь встречалась тревожно, боязливо, чутко…
В хатах жили мужики, те самые, которые однажды сломали наше крыльцо и построили
новое, — умные и сильные.
Дешерт долго не появлялся в нашем доме, и только от времени до времени доносились слухи о
новых его жестокостях в семье и на деревне.
Прошло, вероятно, около года. «Щось буде» нарастало, развертывалось, определялось. Отец уже работал в каких-то «
новых комитетах», но о сущности этих работ все-таки говорилось мало и осторожно.
Однажды я сидел в гостиной с какой-то книжкой, а отец, в мягком кресле, читал «Сын отечества». Дело, вероятно, было после обеда, потому что отец был в халате и в туфлях. Он прочел в какой-то
новой книжке, что после обеда спать вредно, и насиловал себя, стараясь отвыкнуть; но порой преступный сон все-таки захватывал его внезапно в кресле. Так было и теперь: в нашей гостиной было тихо, и только по временам слышался то шелест газеты, то тихое всхрапывание отца.
Ноша поставлена на место, и жизнь твердою волею людей двинута в
новом направлении…
И теперь, когда я пишу эти воспоминания, над нашей страной вновь висят тяжкие задачи
нового времени, и опять что-то гремит и вздрагивает, поднятое, но еще не поставленное на место.
Старое время завещало
новому часть своего печального наследства…
Окрики Пашковского долетали до нас все глуше, и мы непрочь были бы пролежать так до конца урока. Скоро, однако, подушки одна за другой летели опять по кроватям, наше благополучное погребение кончалось, и мы воскресали для
новых бедствий.
— Hain?.. Что такой — е? Что надо? — спросил он и, опять окатив нас холодным взглядом,
новый учитель проследовал дальше по коридору, не оборачиваясь и размахивая классным журналом.
— Не он? — спросил мой товарищ. Оказалось, однако, что фамилия
нового учителя была все-таки Гюгенет, но это была уже гимназия, казенное учреждение, в котором веселый Гюгенет тоже стал казенным.
Мы приняли эту реформу довольно беззаботно, пожалуй, даже с удовольствием, — это вводило к нам нечто
новое, — но причины, вызвавшие ее, оставались нам чужды.
— Постой, — перебила мать, — теперь послушай меня. Вот около тебя
новое платье (около меня действительно лежало новое платье, которое я с вечера бережно разложил на стуле). Если придет кто-нибудь чужой со двора и захватит… Ты захочешь отнять?..
Наутро первая моя мысль была о чем-то важном. О
новой одежде?.. Она лежала на своем месте, как вчера. Но многое другое было не на своем месте. В душе, как заноза, лежали зародыши новых вопросов и настроений.
«Щось буде» принимало
новые формы… Атмосфера продолжала накаляться. Знакомые дамы и барышни появлялись теперь в черных траурных одеждах. Полиция стала за это преследовать: демонстранток в черных платьях и особенно с эмблемами (сердце, якорь и крест) хватали в участки, составляли протоколы. С другой стороны, — светлые платья обливались кислотой, их в костелах резали ножиками… Ксендзы говорили страстные проповеди.
Старик Рыхлинский по — прежнему выходил к завтраку и обеду, по — прежнему спрашивал: «Qui a la règle», по — прежнему чинил суд и расправу. Его жена также степенно вела обширное хозяйство, Марыня занималась с нами, не давая больше воли своим чувствам, и вся семья гордо несла свое горе, ожидая
новых ударов судьбы.
Несколько вечеров он читал у нас свою
новую драму в стихах, озаглавленную, если не ошибаюсь, «Попель».
И я не делал
новых попыток сближения с Кучальским. Как ни было мне горько видеть, что Кучальский ходит один или в кучке новых приятелей, — я крепился, хотя не мог изгнать из души ноющее и щемящее ощущение утраты чего-то дорогого, близкого, нужного моему детскому сердцу.
Но вдруг в положении этого вопроса произошла
новая перемена: пришла третья национальность и в свою очередь предъявила на меня свое право.
Случилось это следующим образом. Один из наших молодых учителей, поляк пан Высоцкий, поступил в университет или уехал за границу. На его место был приглашен
новый, по фамилии, если память мне не изменяет, Буткевич. Это был молодой человек небольшого роста, с очень живыми движениями и ласково — веселыми, черными глазами. Вся его фигура отличалась многими непривычными для нас особенностями.
Между тем вся фигура
нового учителя казалась мне, пожалуй, довольно привлекательной, даже интересной, но… какой-то не настоящей.
Наконец в конце июня 1863 года и я в мундире с красным воротником и медными пуговицами отправился в первый раз на уроки в
новое гимназическое здание.
Последовал обмен мнений. Хотя поломка деревьев едва ли была предусмотрена пироговской таблицей наказаний, но в
новой гимназии только что были произведены посадки, и порча их считалась большим преступлением. Тем не менее большинство мнений было в мою пользу...
Новые товарищи мои дружно доказывали, что я еще новичок, недавно оправившийся от болезни, и дерева не ломал.
Этот эпизод как-то сразу ввел меня, новичка, в
новое общество на правах его члена. Домой я шел с гордым сознанием, что я уже настоящий ученик, что меня знает весь класс и из-за меня совершился даже некоторый важный акт общественного правосудия.
Мир, открывавшийся передо мною, был нов и неожидан, или вернее: я смотрел на него с
новой и неожиданной точки зрения.
Очень вероятно, что через минуту он уже не узнал бы меня при
новой встрече, но в моей памяти этот маленький эпизод остался на всю жизнь.
Мы остались и прожили около полугода под надзором бабушки и теток.
Новой «власти» мы как-то сразу не подчинились, и жизнь пошла кое-как. У меня были превосходные способности, и, совсем перестав учиться, я схватывал предметы на лету, в классе, на переменах и получал отличные отметки. Свободное время мы с братьями отдавали бродяжеству: уходя веселой компанией за реку, бродили по горам, покрытым орешником, купались под мельничными шлюзами, делали набеги на баштаны и огороды, а домой возвращались позднею ночью.
Цитаты из русской классики со словом «поноветь»
Синонимы к слову «поноветь»
Предложения со словом «поноветь»
- А винтовку поновей после первого же боя себе подберёшь.
- Изредка встречались дома поновей, выделявшиеся яркими линиями пластикового сайдинга, белыми наличниками и оцинкованными кровлями.
- Отдельно поэзия, отдельно самая разнообразная проза, выставленные по особой вертикальной шкале, когда на уровне глаз шеренги изданий поновей, подороже, а чем выше или чем ниже, тем дряхлей и дешевле.
- (все предложения)
Значение слова «поноветь»
Дополнительно