Неточные совпадения
«На костях человеческих стоит старое замчи́ще», передавали старожилы, и
мое детское испуганное воображение рисовало под землей тысячи турецких скелетов, поддерживающих костлявыми
руками остров с его высокими пирамидальными тополями и старым зáмком.
Тогда я сжимал
руками свое маленькое, больно стучавшее сердце, и слезы прожигали горячими струями
мои щеки.
— Не надо! — вскрикнул один из
моих спутников, вдруг потерявший всю свою храбрость, и схватил меня за
руку.
Темный предмет нашего спора, шапка или ведро, оказавшийся в конце концов горшком, мелькнул в воздухе и на глазах
моих скрылся под престолом. Я успел только разглядеть очертания небольшой, как будто детской
руки.
Я несколько отодвинулся от стены и, согласно рыцарским правилам нашего базара, тоже положил
руки в карманы. Это было признаком, что я не боюсь противника и даже отчасти намекаю на
мое к нему презрение.
Мой противник повел плечом, как будто намереваясь вынуть
руку из кармана и ударить меня. Я не моргнул и глазом.
Тут надо было расстаться. Пожав
руку моему новому знакомому, я протянул ее также и девочке. Она ласково подала мне свою крохотную ручонку и, глядя снизу вверх голубыми глазами, спросила...
Несмотря на свои четыре года, она ходила еще плохо, неуверенно ступая кривыми ножками и шатаясь, как былинка:
руки ее были тонки и прозрачны; головка покачивалась на тонкой шее, как головка полевого колокольчика; глаза смотрели порой так не по-детски грустно, и улыбка так напоминала мне
мою мать в последние дни, когда она, бывало, сидела против открытого окна и ветер шевелил ее белокурые волосы, что мне становилось самому грустно, и слезы подступали к глазам.
Мне завязали глаза; Маруся звенела слабыми переливами своего жалкого смеха и шлепала по каменному полу непроворными ножонками, а я делал вид, что не могу поймать ее, как вдруг наткнулся на чью-то мокрую фигуру и в ту же минуту почувствовал, что кто-то схватил меня за ногу. Сильная
рука приподняла меня с полу, и я повис в воздухе вниз головой. Повязка с глаз
моих спала.
— Пустите меня! — сказал я, удивляясь, что и в таком необычном положении я все-таки могу говорить, но
рука пана Тыбурция только еще сильнее сжала
мою ногу.
— Ну, что ж ты?.. Говори! — и
рука, державшая
мое плечо, сжала его сильнее.
Он повторил это слово сдавленным голосом, точно оно вырвалось у него с болью и усилием. Я чувствовал, как дрожала его
рука, и, казалось, слышал даже клокотавшее в груди его бешенство. И я все ниже опускал голову, и слезы одна за другой капали из
моих глаз на пол, но я все повторял едва слышно...
Я знал, что он страшно вспыльчив, что в эту минуту в его груди кипит бешенство, что, может быть, через секунду
мое тело забьется беспомощно в его сильных и исступленных
руках.
Даже в эту страшную минуту я любил этого человека, но вместе с тем инстинктивно чувствовал, что вот сейчас он бешеным насилием разобьет
мою любовь вдребезги, что затем, пока я буду жить, в его
руках и после, навсегда, навсегда в
моем сердце вспыхнет та же пламенная ненависть, которая мелькнула для меня в его мрачных глазах.
«Тыбурций пришел!» — промелькнуло у меня в голове, но этот приход не произвел на меня никакого впечатления. Я весь превратился в ожидание, и, даже чувствуя, как дрогнула
рука отца, лежавшая на
моем плече, я не представлял себе, чтобы появление Тыбурция или какое бы то ни было другое внешнее обстоятельство могло стать между мною и отцом, могло отклонить то, что я считал неизбежным и чего ждал с приливом задорного ответного гнева.
Он развязал узелок и вынул оттуда куклу.
Рука отца, державшая
мое плечо, разжалась. В лице виднелось изумление.
Я все еще стоял на том же месте, как дверь кабинета отворилась, и оба собеседника вошли. Я опять почувствовал на своей голове чью-то
руку и вздрогнул. То была
рука отца, нежно гладившая
мои волосы.
Я с живостью схватил его
руку и стал ее целовать. Я знал, что теперь никогда уже он не будет смотреть на меня теми страшными глазами, какими смотрел за несколько минут перед тем, и долго сдерживаемая любовь хлынула целым потоком в
мое сердце.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в
моих руках власть, какая бы она ни была, если будет, то будет лучше, чем в руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.
Как быть! кисейный рукав слабая защита, и электрическая искра пробежала из
моей руки в ее руку; все почти страсти начинаются так, и мы часто себя очень обманываем, думая, что нас женщина любит за наши физические или нравственные достоинства; конечно, они приготовляют, располагают ее сердце к принятию священного огня, а все-таки первое прикосновение решает дело.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая
рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже
мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми
моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и
руки по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Хлестаков. Нет, я влюблен в вас. Жизнь
моя на волоске. Если вы не увенчаете постоянную любовь
мою, то я недостоин земного существования. С пламенем в груди прошу
руки вашей.
Я словно деревянная // Вдруг стала: загляделась я, // Как лекарь
руки мыл, // Как водку пил.
Черства душа крестьянина, // Подумает ли он, // Что дуб, сейчас им сваленный, //
Мой дед
рукою собственной // Когда-то насадил?