Неточные совпадения
Качание берлина скоро успокоило кровь мою, и я скоро отсердился, хотя и жаль мне было такой пропасти денег,
на которые
не только до Санкт-Петербурга доехать, но и половину
света объездить мог
бы; но делать нечего было, и я
не только что отсердился, но,
глядя на Кузьму, смеялся, видя, что он все сердится и ворчит что-то про себя; конечно, бранил нашего усердного хозяина. Когда же замечал я, что он успокаивался, то я поддразнивал его, крича ему в окошко берлина...
— Ах, братец! Ты как-нибудь тово… брось… Самое это плохое дело. У меня, брат, смолоду тоже было; насилу отец-покойник выгнал. После женитьбы и то еще, бывало, нет-нет да и засосет…
На свет не глядел бы от мыслей этих… Последнее дело!
— Нет, господин, невесело нам. Верьте слову: иной раз бывает — просто, кажется,
на свет не глядел бы… С чего уж это, не знаю, — только иной раз так подступит — нож острый, да и только.
Неточные совпадения
— Хорошо; положим, он вас оскорбил, зато вы и поквитались с ним: он вам, и вы ему. Но расставаться навсегда из пустяка, — помилуйте,
на что же это похоже? Как же оставлять дело, которое только что началось? Если уже избрана цель, так тут уже нужно идти напролом. Что
глядеть на то, что человек плюется! Человек всегда плюется; да вы
не отыщете теперь во всем
свете такого, который
бы не плевался.
— Боже мой, если б я знал, что дело идет об Обломове, мучился ли
бы я так! — сказал он,
глядя на нее так ласково, с такою доверчивостью, как будто у ней
не было этого ужасного прошедшего.
На сердце у ней так повеселело, стало празднично. Ей было легко. Ей стало ясно, что она стыдилась его одного, а он
не казнит ее,
не бежит! Что ей за дело до суда целого
света!
Затихшее было жестокое чувство оскорбленной гордости поднялось в нем с новой силой, как только она упомянула о больнице. «Он, человек
света, за которого за счастье сочла
бы выдти всякая девушка высшего круга, предложил себя мужем этой женщине, и она
не могла подождать и завела шашни с фельдшером», думал он, с ненавистью
глядя на нее.
А если, может быть, и хорошо (что тоже возможно), то чем же опять хорошо?» Сам отец семейства, Иван Федорович, был, разумеется, прежде всего удивлен, но потом вдруг сделал признание, что ведь, «ей-богу, и ему что-то в этом же роде всё это время мерещилось, нет-нет и вдруг как будто и померещится!» Он тотчас же умолк под грозным взглядом своей супруги, но умолк он утром, а вечером, наедине с супругой, и принужденный опять говорить, вдруг и как
бы с особенною бодростью выразил несколько неожиданных мыслей: «Ведь в сущности что ж?..» (Умолчание.) «Конечно, всё это очень странно, если только правда, и что он
не спорит, но…» (Опять умолчание.) «А с другой стороны, если
глядеть на вещи прямо, то князь, ведь, ей-богу, чудеснейший парень, и… и, и — ну, наконец, имя же, родовое наше имя, всё это будет иметь вид, так сказать, поддержки родового имени, находящегося в унижении, в глазах
света, то есть, смотря с этой точки зрения, то есть, потому… конечно,
свет;
свет есть
свет; но всё же и князь
не без состояния, хотя
бы только даже и некоторого.
— Да, — повторила она, по-прежнему
глядя на меня. — Это так. Такие же глаза, — прибавила она, задумалась и закрыла лицо руками. — Все мне опротивело, — прошептала она, — ушла
бы я
на край
света,
не могу я это вынести,
не могу сладить… И что ждет меня впереди!.. Ах, мне тяжело… боже мой, как тяжело!