Померкнет слава твоя, град великий, опустеют многолюдные концы твои, широкие улицы
зарастут травою, и великолепие твое, исчезнув навеки, будет баснею народов.
Лестница террасы спускалась на полукруглую площадку, — она густо
заросла травой, на ней лежали тени старых лип, черемух; между стволов торчали пеньки срубленного кустарника, лежала сломанная чугунная скамья.
Могила отца была обнесена решеткой и
заросла травой. Над ней стоял деревянный крест, и краткая надпись передавала кратчайшее содержание жизни: родился тогда-то, был судьей, умер тогда-то… На камень не было денег у осиротевшей семьи. Пока мы были в городе, мать и сестра каждую весну приносили на могилу венки из цветов. Потом нас всех разнесло по широкому свету. Могила стояла одинокая, и теперь, наверное, от нее не осталось следа…
Не помню, как я очутился внизу, в одной из общественных уборных при станции подземной дороги. Там, наверху, все гибло, рушилась величайшая и разумнейшая во всей истории цивилизация, а здесь — по чьей-то иронии — все оставалось прежним, прекрасным. И подумать: все это — осуждено, все это
зарастет травой, обо всем этом — будут только «мифы»…
Неточные совпадения
Самгин вздохнул и поправил очки. Въехали на широкий двор; он густо
зарос бурьяном, из бурьяна торчали обугленные бревна, возвышалась полуразвалившаяся печь, всюду в сорной
траве блестели осколки бутылочного стекла. Самгин вспомнил, как бабушка показала ему ее старый, полуразрушенный дом и вот такой же двор, засоренный битыми бутылками, — вспомнил и подумал:
Шли краем оврага, глубоко размытого в глинистой почве, один скат его был засыпан мусором,
зарос кустарником и сорными
травами, другой был угрюмо голый, железного цвета и весь точно исцарапан когтями.
Она вся
заросла кустами и седой
травой, похожей на полынь.
Пробираться сквозь
заросли горелого леса всегда трудно. Оголенные от коры стволы деревьев с заостренными сучками в беспорядке лежат на земле. В густой
траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у людей одежда изорвана, а лица и руки исцарапаны в кровь. Зная по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и с затратой времени, мы спустились к ручью и пошли по гальке.
Редколесье в горах, пологие увалы, поросшие кустарниковой растительностью, и широкая долина реки Иодзыхе, покрытая высокими тростниками и полынью, весьма благоприятны для обитания диких коз. Мы часто видели их выбегающими из
травы, но они успевали снова так быстро скрыться в
зарослях, что убить не удалось ни одной.