Неточные совпадения
Сограждане! Каким торжеством для добродетелей Монархини и для
вашей святой благодарности были первые слова юного Самодержца, Который, восходя на престол России и желая объявить
волю Свою царствовать мудро и добродетельно, сказал только: «Я буду царствовать
по сердцу и законам Екатерины Великой!..» Великой!.. — повторила вся Россия. Сим обетом Он почтил и память Ее, и
вашу признательную к Ней любовь; вы разумели Его — и утешились!
И когда все народы земли будут завидовать
вашей доле; когда имя Россиянина будет именем счастливейшего гражданина в мире — тогда исполнятся тайные обеты Моего сердца; тогда вы узнаете, что Я хотела, но чего не могла сделать; и признательность
ваша почтит равно и дела Мои, и Мою
волю: единая награда, к которой добрые Монархи могут быть чувствительны и
по смерти своей!»
Неточные совпадения
— Ну, батюшка,
воля ваша, хоть
по две копейки пристегните.
Адриатические волны, // О Брента! нет, увижу вас // И, вдохновенья снова полный, // Услышу
ваш волшебный глас! // Он свят для внуков Аполлона; //
По гордой лире Альбиона // Он мне знаком, он мне родной. // Ночей Италии златой // Я негой наслажусь на
воле // С венецианкою младой, // То говорливой, то немой, // Плывя в таинственной гондоле; // С ней обретут уста мои // Язык Петрарки и любви.
Чем больше горячился папа, тем быстрее двигались пальцы, и наоборот, когда папа замолкал, и пальцы останавливались; но когда Яков сам начинал говорить, пальцы приходили в сильнейшее беспокойство и отчаянно прыгали в разные стороны.
По их движениям, мне кажется, можно бы было угадывать тайные мысли Якова; лицо же его всегда было спокойно — выражало сознание своего достоинства и вместе с тем подвластности, то есть: я прав, а впрочем,
воля ваша!
Я кое-как стал изъяснять ему должность секунданта, но Иван Игнатьич никак не мог меня понять. «
Воля ваша, — сказал он. — Коли уж мне и вмешаться в это дело, так разве пойти к Ивану Кузмичу да донести ему
по долгу службы, что в фортеции умышляется злодействие, противное казенному интересу: не благоугодно ли будет господину коменданту принять надлежащие меры…»
— Я начинаю вас понимать, Дмитрий Федорович, — мягко и даже как бы сострадательно протянул прокурор, — но все это,
воля ваша, по-моему, лишь нервы… болезненные нервы
ваши, вот что-с.