Неточные совпадения
Уничтожение Польской Республики возвратило независимость Курляндии, завоеванию храбрых Тевтонических Рыцарей,
стране плодоносной, известной в самых древних летописях
по своим рудокопиям, минеральным водам и прекрасному янтарю, собираемому на берегах ее. Но Курляндия, зная, что независимость всегда бывает несчастием для области бессильной, хотела
славы принадлежать Екатерине. Монархиня прияла ее под Свою державу, и Россия обогатилась новыми Портами, драгоценными для успехов торговли.
Я дерзну напомнить вам то время, когда Россия, сражаясь с сильным внешним неприятелем, видела язву, смерть, волнение в стенах Московских и скоро после — безумный, яростный бунт, который пламенною рекою разливался
по обширным
странам ее; когда завистники Екатерины, сильные Цари, радовались нашему бедствию и грозили Ей новою войною… тогда, тогда надлежало видеть
славу мужественных Ее добродетелей!
Неточные совпадения
— Говорил он о том, что хозяйственная деятельность людей,
по смыслу своему, религиозна и жертвенна, что во Христе сияла душа Авеля, который жил от плодов земли, а от Каина
пошли окаянные люди, корыстолюбцы, соблазненные дьяволом инженеры, химики. Эта ерунда чем-то восхищала Тугана-Барановского, он изгибался на длинных ногах своих и скрипел: мы — аграрная
страна, да, да! Затем курносенький стихотворец читал что-то смешное: «В ладье мечты утешимся, сны горе утолят», — что-то в этом роде.
Герой — не тот завоеватель, который с вооруженным полчищем разоряет беззащитную
страну, не тот, кто,
по выражению Шекспира, за парами
славы готов залезть в жерло орудия, не хитрый дипломат, не модный поэт, не артист, не ученый со своим последним словом науки, не благодетель человечества на бумаге, — нет, герои этого раэбора покончили свое существование.
— Так и должно быть! — говорил хохол. — Потому что растет новое сердце, ненько моя милая, — новое сердце в жизни растет.
Идет человек, освещает жизнь огнем разума и кричит, зовет: «Эй, вы! Люди всех
стран, соединяйтесь в одну семью!» И
по зову его все сердца здоровыми своими кусками слагаются в огромное сердце, сильное, звучное, как серебряный колокол…
Города становились меньше и проще,
пошли леса и речки, потянулись поля и плантации кукурузы… И
по мере того, как местность изменялась, как в окна врывался вольный ветер полей и лесов, Матвей подходил к окнам все чаще, все внимательнее присматривался к этой
стране, развертывавшей перед ним, торопливо и мимолетно, мирные картины знакомой лозищанину жизни.
— Как случится; часть их потухает и делается толпой, часть
идет населять далекие
страны, галеры, доставлять практику палачам; разумеется, это не вдруг, — сначала они делаются трактирными удальцами, игроками, потом, смотря
по призванию, туристами
по большим дорогам или
по маленьким переулкам.