Сии Палаты, имея права Коллегий, судят в средоточии Губерний, нет дальних переносов;
все нужные объяснения могут быть доставляемы скоро, и медленность, первое зло по неправде, пресекается.
Неточные совпадения
Всевышний да поможет Ей украситься плодами оного, и да приобретет Государыня, любезная Дщерь моя,
все добродетели,
нужные для Ее высокого сана!
Религия, любовь к добродетели, к трудам, к порядку, чувствительность к несчастию ближних, рассудительность или повиновение сердца уму принадлежит к первому; любовь к отечеству, к его учреждениям и
все свойства,
нужные для их целости, входят во второе (351–352).
Если иностранные Писатели доныне говорят, что в России нет Среднего состояния, то пожалеем об их дерзком невежестве, но скажем, что Екатерина даровала сему важному состоянию истинную политическую жизнь и цену: что
все прежние его установления были недостаточны, нетверды и не образовали полной системы; что Она первая обратила его в государственное достоинство, которое основано на трудолюбии и добрых нравах и которое может быть утрачено пороками [См.: «Городовое Положение».]; что Она первая поставила на его главную степень цвет ума и талантов — мужей, просвещенных науками, украшенных изящными дарованиями [Ученые и художники по сему закону имеют право на достоинство Именитых Граждан.]; и чрез то утвердила законом, что государство, уважая общественную пользу трудолюбием снисканных богатств, равномерно уважает и личные таланты, и признает их
нужными для своего благоденствия.
Нравственность есть главный предмет; но и разум обогащается
всеми знаниями,
всеми идеями,
нужными для того любезного существа, которое должно быть прелестию света, сокровищем супруга и первым наставником детей.
Привыкая ко
всем воинским упражнениям, они в то же самое время слушают и нравоучение, которое доказывает им необходимость гражданского порядка и законов; исполняя справедливую волю благоразумных Начальников, сами приобретают
нужные для доброго Начальника свойства; переводя Записки Юлия Цесаря, Монтекукулли или Фридриха, переводят они и лучшие места из Расиновых трагедий, которые раскрывают в душе чувствительность; читая Историю войны, читают Историю и государств и человека; восхищаясь славою Тюрена, восхищаются и добродетелию Сократа; привыкают к грому страшных орудий смерти и пленяются гармониею нежнейшего Искусства; узнают и быстрые воинские марши, и живописную игру телодвижений, которая, выражая действие музыки, образует приятную наружность человека.
Впрочем, мы не последуем за летописцем в изображении этой слабости, так как желающие познакомиться с нею могут почерпнуть
все нужное из прилагаемого сочинения:"О благовидной градоначальников наружности", написанного самим высокопоставленным автором.
Учителей у него было немного: большую часть наук читал он сам. И надо сказать правду, что, без всяких педантских терминов, огромных воззрений и взглядов, которыми любят пощеголять молодые профессора, он умел в немногих словах передать самую душу науки, так что и малолетнему было очевидно, на что именно она ему нужна, наука. Он утверждал, что
всего нужнее человеку наука жизни, что, узнав ее, он узнает тогда сам, чем он должен заняться преимущественнее.
— Я вас понимаю и одобряю вас вполне. Мой бедный брат, конечно, виноват: за то он и наказан. Он мне сам сказал, что поставил вас в невозможность иначе действовать. Я верю, что вам нельзя было избегнуть этого поединка, который… который до некоторой степени объясняется одним лишь постоянным антагонизмом ваших взаимных воззрений. (Николай Петрович путался в своих словах.) Мой брат — человек прежнего закала, вспыльчивый и упрямый… Слава богу, что еще так кончилось. Я принял
все нужные меры к избежанию огласки…
Неточные совпадения
Правдин. Это
все хорошо; не забудьте, однако ж, сударыня, что гость ваш теперь только из Москвы приехал и что ему покой гораздо
нужнее похвал вашего сына.
Он с холодною кровью усматривает
все степени опасности, принимает
нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что
всего более — он для пользы и славы отечества не устрашается забыть свою собственную славу.
Одет в военного покроя сюртук, застегнутый на
все пуговицы, и держит в правой руке сочиненный Бородавкиным"Устав о неуклонном сечении", но, по-видимому, не читает его, а как бы удивляется, что могут существовать на свете люди, которые даже эту неуклонность считают
нужным обеспечивать какими-то уставами.
Он не мог теперь никак примирить свое недавнее прощение, свое умиление, свою любовь к больной жене и чужому ребенку с тем, что теперь было, то есть с тем, что, как бы в награду зa
всё это, он теперь очутился один, опозоренный, осмеянный, никому не
нужный и
всеми презираемый.
Он думал, что Русский народ, имеющий призвание заселять и обрабатывать огромные незанятые пространства сознательно, до тех пор, пока
все земли не заняты, держался
нужных для этого приемов и что эти приемы совсем не так дурны, как это обыкновенно думают.