Цитаты со словом «неведомое»
Вам предстоит благодетельному игу разума подчинить
неведомые существа, обитающие на иных планетах — быть может, еще в диком состоянии свободы.
В такие дни видишь самую синюю глубь вещей, какие-то
неведомые дотоле, изумительные их уравнения — видишь в чем-нибудь таком самом привычном, ежедневном.
Но как знать: быть может, вы,
неведомые, кому «Интеграл» принесет мои записки, может быть, вы великую книгу цивилизации дочитали лишь до той страницы, что и наши предки лет 900 назад.
Так смешно, так неправдоподобно, что вот я написал и боюсь: а вдруг вы,
неведомые читатели, сочтете меня за злого шутника. Вдруг подумаете, что я просто хочу поиздеваться над вами и с серьезным видом рассказываю совершеннейшую чушь.
Опять не то. Опять с вами,
неведомый мой читатель, я говорю так, как будто вы… Ну, скажем, старый мой товарищ, R-13, поэт, негрогубый, — ну да все его знают. А между тем вы — на Луне, на Венере, на Марсе, на Меркурии — кто вас знает, где вы и кто.
О, если бы и вы,
неведомые, познали эту божественную силу, если бы и вы научились идти за ней до конца.
И не во мне икс (этого не может быть) — просто я боюсь, что какой-нибудь икс останется в вас,
неведомые мои читатели.
Передо мною два жутко-темных окна, и внутри такая
неведомая, чужая жизнь. Я видел только огонь — пылает там какой-то свой «камин» — и какие-то фигуры, похожие…
Но они служили своему нелепому,
неведомому Богу — мы служим лепому и точнейшим образом ведомому; их Бог не дал им ничего, кроме вечных, мучительных исканий; их Бог не выдумал ничего умнее, как неизвестно почему принести себя в жертву — мы же приносим жертву нашему Богу, Единому Государству, — спокойную, обдуманную, разумную жертву.
Мне остается одно: все рассказывать вам,
неведомые мои читатели (сейчас вы для меня так же дороги, и близки, и недосягаемы — как был он в тот момент).
Наши боги — здесь, с нами — в Бюро, в кухне, в мастерской, в уборной; боги стали, как мы: эрго — мы стали, как боги. И к вам,
неведомые мои планетные читатели, к вам мы придем, чтобы сделать вашу жизнь божественно-разумной и точной, как наша…
И я вижу: пульсирует и переливается что-то в стеклянных соках «Интеграла»; я вижу: «Интеграл» мыслит о великом и страшном своем будущем, о тяжком грузе неизбежного счастья, которое он понесет туда вверх, вам,
неведомым, вам, вечно ищущим и никогда не находящим.
Это были такие же
неведомые и жуткие дебри, как те — за Зеленой Стеной, — и они так же были необычайными, непонятными, без слов говорящими существами.
Впрочем, может быть, все к лучшему. Вероятнее всего, вы,
неведомые мои читатели, — дети по сравнению с нами (ведь мы взращены Единым Государством — следовательно, достигли высочайших, возможных для человека вершин). И как дети — только тогда вы без крика проглотите все горькое, что я вам дам, когда это будет тщательно обложено густым приключенческим сиропом…
…Тихонько, металлически-отчетливо постукивают мысли;
неведомый аэро уносит меня в синюю высь моих любимых абстракций. И я вижу, как здесь — в чистейшем, разреженном воздухе — с легким треском, как пневматическая шина, — лопается мое рассуждение «о действенном праве». И я вижу ясно, что это только отрыжка нелепого предрассудка древних — их идеи о «праве».
Этот Нуль мне видится каким-то молчаливым, громадным, узким, острым, как нож, утесом. В свирепой, косматой темноте, затаив дыхание, мы отчалили от черной ночной стороны Нулевого Утеса. Века — мы, Колумбы, плыли, плыли, мы обогнули всю землю кругом, и, наконец, ура! Салют — и все на мачты: перед нами — другой, дотоле
неведомый бок Нулевого Утеса, озаренный полярным сиянием Единого Государства, голубая глыба, искры радуги, солнца — сотни солнц, миллиарды радуг…
Все это было совсем близко от меня, мне видны были мельчайшие детали, и очень ясно запомнилась тонкая, длинная шея и на виске — путаный переплет голубых жилок, как реки на географической карте маленького
неведомого мира, и этот неведомый мир — видимо, юноша.
Сквозь стеклянные стены дома — ветреный, лихорадочно-розовый, тревожный закат. Я поворачиваю кресло так, чтобы передо мною не торчало это розовое, перелистываю записи — и вижу: опять я забыл, что пишу не для себя, а для вас,
неведомые, кого я люблю и жалею, — для вас, еще плетущихся где-то в далеких веках, внизу.
Но он только сердито шлепнул губами, мотнул головой и побежал дальше. И тут я — мне невероятно стыдно записывать это, но мне кажется: я все же должен, должен записать, чтобы вы,
неведомые мои читатели, могли до конца изучить историю моей болезни — тут я с маху ударил его по голове. Вы понимаете — ударил! Это я отчетливо помню. И еще помню: чувство какого-то освобождения, легкости во всем теле от этого удара.
Я знаю: мой долг перед вами,
неведомые друзья, рассказать подробнее об этом странном и неожиданном мире, открывшемся мне вчера. Но пока я не в состоянии вернуться к этому. Все новое и новое, какой-то ливень событий, и меня не хватает, чтобы собрать все: я подставляю полы, пригоршни — и все-таки целые ведра проливаются мимо, а на эти страницы попадают только капли…
Я молчал. На лице у меня — что-то постороннее, оно мешало — и я никак не мог от этого освободиться. И вдруг неожиданно, еще синее сияя, она схватила мою руку — и у себя на руке я почувствовал ее губы… Это — первый раз в моей жизни. Это была какая-то
неведомая мне до сих пор древняя ласка, и от нее — такой стыд и боль, что я (пожалуй, даже грубо) выдернул руку.
Я воспроизвожу этот разговор буква в букву — потому что он, как мне кажется, будет иметь огромное, решающее значение для судьбы Единого Государства — и больше: Вселенной. И затем — здесь вы,
неведомые мои читатели, быть может, найдете некоторое оправдание мне…
И во всем этом скрыто какое-то
неведомое — потому жуткое — завтра.
Я ухожу — в неизвестное. Это мои последние строки. Прощайте — вы,
неведомые, вы, любимые, с кем я прожил столько страниц, кому я, заболевший душой, — показал всего себя, до последнего смолотого винтика, до последней лопнувшей пружины…
Все высыпали на палубу (сейчас 12, звонок на обед) и, перегнувшись через стеклянный планшир, торопливо, залпом глотали
неведомый, застенный мир — там, внизу. Янтарное, зеленое, синее: осенний лес, луга, озеро. На краю синего блюдечка — какие-то желтые, костяные развалины, грозит желтый, высохший палец, — должно быть, чудом уцелевшая башня древней церкви.
И я считаю: я убил ее. Да, вы,
неведомые мои читатели, вы имеете право назвать меня убийцей. Я знаю, что спустил бы шток на ее голову, если бы она не крикнула...
Не знаю, чем я больше был потрясен: его открытием или его твердостью в этот апокалипсический час: в руках у него (я увидел это только теперь) была записная книжка и логарифмический циферблат. И я понял: если даже все погибнет, мой долг (перед вами, мои
неведомые, любимые) — оставить свои записки в законченном виде.
Цитаты из русской классики со словом «неведомое»
Ассоциации к слову «неведомое»
Синонимы к слову «неведомое»
Предложения со словом «неведомый»
- Как будто захватывает человека какая-то неведомая сила, он забывает обо всём на свете, и сами собой рождаются в его душе прекрасные слова и звуки, образы и мысли.
- Я обернулся, движимый какой-то неведомой силой, но это была лишь игра воображения.
- И вдруг какая-то неведомая сила заставила оглянуться, посмотреть себе за спину.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «неведомый»
Что (кто) бывает «неведомым»
Значение слова «неведомый»
Афоризмы русских писателей со словом «неведомый»
- И сердце просится в неведомую даль,
В душе проносятся неясные мечтанья,
И радость томная, и светлая печаль,
И непонятные желанья.
- Для разума нет исхода.
Но дух ему вопреки
И в безднах чует ростки
Неведомого всхода.
- Да. Душа — птица капризная, куда летит — неведомо.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно