На ту пору нянюшка Федора стояла также на крыльце, заметила старуху и доложила о ней боярыне; нищую подозвали, и когда боярыня, вынув из кармана целый алтын, подала ей и сказала: «Молись за здравие именинника!» — то старушка, взглянув пристально на боярыню и помолчав несколько времени, промолвила: «
Ох ты, моя родимая! здоров-то он будет, да уцелеет ли его головушка?..» — «Как так?» — спросила боярыня, побледнев как смерть.
Неточные совпадения
— Да, батюшка! Ей самой некогда перемолвить с
тобой словечка, так просила меня… О,
ох, родимый! сокрушила ее дочка боярская, Анастасья Тимофеевна. Бог весть, что с ней поделалось: плачет да горюет — совсем зачахла. Боярину прислали из Москвы какого-то досужего поляка — рудомета, что ль?.. не знаю; да и тот толку не добьется. И нашептывал, и заморского зелья давал, и мало ли чего другого — все проку нет. Уж не с дурного ли глазу ей такая немочь приключилась? Как
ты думаешь, Архип Кудимович?
—
Ох вы, девушки, девушки! Все-то вы на одну стать! Не он, так слава богу! А если б он, так и нарядов бы у нас недостало! Нет, матушка, сегодня будет какой-то пан Тишкевич; а от жениха твоего, пана Гонсевского, прислан из Москвы гонец. Уж не сюда ли он сбирается, чтоб обвенчаться с
тобою? Нечего сказать: пора бы честным пирком да за свадебку… Что
ты, что
ты, родная? Христос с
тобой! Что с
тобой сделалось? На
тебе вовсе лица нет!
— Не говорить о твоем суженом?
Ох, дитятко, нехорошо! Я уж давно замечаю, что
ты этого не жалуешь… Неужли-то в самом деле?.. Да нет! где слыхано идти против отцовой воли; да и девичье ли дело браковать женихов! Нет, родимая, у нас благодаря бога не так, как за морем: невесты сами женихов не выбирают: за кого благословят родители, за того и ступай. Поживешь, боярышня, замужем, так самой слюбится.
— Бей, Федорыч, бей! А Митя все-таки свое будет говорить… Бедненький
ох, а за бедненьким бог! А как Федорычу придется охать, то-то худо будет!.. Он заохает, а мужички его вдвое… Он закричит: «Господи помилуй», — а в тысячу голосов завопят: «Он сам никого не миловал…» Так знаешь ли что, Федорыч? из-за других-то
тебя вовсе не слышно будет!.. Жаль мне
тебя, жаль!
—
Ох, сват! — сказал приказчик. — Недаром у меня сердце замирает! Ну, если… упаси господи!.. Нет, — продолжал он решительным голосом, схватив Киршу за руку, — воля твоя, сердись или нет, а я
тебя не пускаю! Как ускачешь из села…
— Постой, постой!..
Ох, батюшки! что мне делать? Да точно ли
ты никому не скажешь?
— Ну, так и есть, — продолжал Овсяников… —
Ох ты, баловница! Ну, вели ему войти, — уж так и быть, ради дорогого гостя, прощу глупца… Ну, вели, вели…
—
Ох ты, некошной! — ругается стряпка. — Шел бы, миленький, своею дорогой… Поел, отдохнул, надо и честь знать.
Неточные совпадения
А нам земля осталася… // Ой
ты, земля помещичья! //
Ты нам не мать, а мачеха // Теперь… «А кто велел? — // Кричат писаки праздные, — // Так вымогать, насиловать // Кормилицу свою!» // А я скажу: — А кто же ждал? — //
Ох! эти проповедники! // Кричат: «Довольно барствовать! // Проснись, помещик заспанный! // Вставай! — учись! трудись!..»
Скотинин.
Ох, братец, друг
ты мой сердешный! Со мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла меня скоро-наскоро из моей деревни в свою, а коли так же проворно вывезет меня из своей деревни в мою, то могу пред целым светом по чистой совести сказать: ездил я ни по что, привез ничего.
— Скажи-ка, хорошо на мне сидит мундир?..
Ох, проклятый жид!.. как под мышками режет!.. Нет ли у
тебя духов?
— Нет, нет; никогда и нигде! — вскрикнула Соня, — за
тобой пойду, всюду пойду! О господи!..
Ох, я несчастная!.. И зачем, зачем я
тебя прежде не знала! Зачем
ты прежде не приходил? О господи!
—
Ох уж эти брюзгливые! Принципы!.. и весь-то
ты на принципах, как на пружинах; повернуться по своей воле не смеет; а по-моему, хорош человек, — вот и принцип, и знать я ничего не хочу. Заметов человек чудеснейший.