— Мы поедем шагом, — сказал Юрий, — так ты успеешь нас догнать. Прощай, пан, — продолжал он, обращаясь к поляку, который,
не смея пошевелиться, сидел смирнехонько на лавке. — Вперед знай, что не все москали сносят спокойно обиды и что есть много русских, которые, уважая храброго иноземца, не попустят никакому забияке, хотя бы он был и поляк, ругаться над собою А всего лучше вспоминай почаще о жареном гусе. До зобаченья, ясновельможный пан!
В продолжение этой минутной суматохи земский
не смел пошевелиться и, считая все это дьявольским наваждением, творил про себя, заикаясь от страха, молитву. Когда ж, по знаку запорожца, двое казаков принялись вязать ему руки, он не вытерпел и закричал, как сумасшедший...
Но он все-таки шел. Он вдруг почувствовал окончательно, что нечего себе задавать вопросы. Выйдя на улицу, он вспомнил, что не простился с Соней, что она осталась среди комнаты, в своем зеленом платке,
не смея шевельнуться от его окрика, и приостановился на миг. В то же мгновение вдруг одна мысль ярко озарила его, — точно ждала, чтобы поразить его окончательно.
Вася едва вывернулся из Таисьиных рук и, как бомба, вылетел в открытую дверь. Нюрочка со страху прижалась в угол и
не смела шевельнуться. Таисья обласкала Оленку, отвязала и, погладив ее по головке, сунула ей прямо в рот кусок пирожного. Оленка принялась жевать его, глотая слезы.
Неточные совпадения
Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей
не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, — тогда как другая
шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто
не заметил, потому что никто
не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию.
Заметов смотрел на него прямо в упор,
не шевелясь и
не отодвигая своего лица от его лица.
— Ничего неприличного я
не сказал и
не собираюсь, — грубовато заявил оратор. — А если говорю
смело, так, знаете, это так и надобно, теперь даже кадеты пробуют
смело говорить, — добавил он, взмахнув левой рукой, большой палец правой он сунул за ремень, а остальные четыре пальца быстро
шевелились, сжимаясь в кулак и разжимаясь,
шевелились и маленькие медные усы на пестром лице.
Длинный, тощий, с остатками черных, с проседью, курчавых и, видимо, жестких волос на желтом черепе, в форме дыни, с бородкой клином, горбоносый, он говорил неутомимо, взмахивая густыми бровями, такие же густые усы быстро
шевелились над нижней, очень толстой губой, сияли и таяли влажные, точно смазанные маслом, темные глаза.
Заметив, что сын
не очень легко владеет языком Франции, мать заботливо подсказывала сыну слова, переводила фразы и этим еще более стесняла его.
— А! так вот кто тебе нравится: Викентьев! — говорил он и, прижав ее руку к левому своему боку, сидел
не шевелясь, любовался, как беспечно Марфенька принимала и возвращала ласки, почти
не замечала их и ничего, кажется,
не чувствовала.