Неточные совпадения
— Как не знать! Дай-ка,
хозяин, стаканчик… За твое
здоровье!..
Романею подали; гости придвинулись поближе к запорожцу, который, выпив за
здоровье молодых, принялся рассказывать всякую всячину: о басурманской вере персиян, об Араратской горе, о степях непроходимых, о золотом песке, о медовых реках, о слонах и верблюдах; мешал правду с небылицами и до того занял
хозяина и гостей своими рассказами, что никто не заметил вошедшего слугу, который, переговоря с работницею Марфою, подошел к Кирше и, поклонясь ему ласково, объявил, что его требуют на боярский двор.
— Вот, боярин, молоко: кушай на
здоровье! — сказал Алексей, войдя в избу. — Ну, деревенька! Словно после пожара — ничего нет! Насилу кой-как нашел два горшочка молока у одной старухи. Хорошо еще, что успел захватить хоть этот; а то какой-то проезжий хотел оба взять за себя.
Хозяин, дай мне хоть хлебца! да нет ли стаканчика браги? одолжи, любезный!
—
Здоровье хозяина! — закричал Буркин, и снова затрещало в ушах у бедных дам. Трубачи дули, мужчины пили; и как дело дошло до домашних наливок, то разговоры сделались до того шумны, что почти никто уже не понимал друг друга. Наконец, когда обнесли двенадцатую тарелку с сахарным вареньем, хозяин привстал и, совершенно уверенный, что говорит неправду, сказал:
Неточные совпадения
«За
здоровье любезных гостей моих!» — провозгласил
хозяин, откупоривая вторую бутылку, — и гости благодарили его, осушая вновь свои рюмки.
Хозяин нежно поцеловал свежее лицо сорокалетней своей подруги, и гости шумно выпили
здоровье доброй Луизы.
Вдруг
хозяин потребовал внимания и, откупоривая засмоленную бутылку, громко произнес по-русски: «За
здоровье моей доброй Луизы!» Полушампанское запенилось.
— Положение среднее. Жалованье маленькое, за битую посуду больше заплатишь. Пурбуарами живем. Дай Бог
здоровья, русские господа не забывают. Только раз одна русская дама, в Эмсе, повадилась ко мне в отделение утром кофе пить, а тринкгельду [на чай (от нем. Trinkgeld).] два пфеннига дает. Я было ей назад: возьмите, мол, на бедность себе! — так
хозяину, шельма, нажаловалась. Чуть было меня не выгнали.
Жизнь в общих камерах порабощает и с течением времени перерождает арестанта; инстинкты оседлого человека, домовитого
хозяина, семьянина заглушаются в нем привычками стадной жизни, он теряет
здоровье, старится, слабеет морально, и чем позже он покидает тюрьму, тем больше причин опасаться, что из него выйдет не деятельный, полезный член колонии, а лишь бремя для нее.