— Он было хотел меня задержать, да Кирша себе на уме! По мне, лучше быть простым казаком на воле, чем атаманом под палкою какого-нибудь боярина. Ну что, Юрий Дмитрич, — вам, чай, пора
дать коням вздохнуть?
Неточные совпадения
— Андрюшка! — сказал Кручина одному из слуг. — Отведи его на село к приказчику; скажи, чтоб он угостил его порядком, оставил завтра отобедать, а потом
дал бы ему любого
коня из моей конюшни и три золотых корабленика. Да крепко-накрепко накажи ему, — прибавил боярин вполголоса, — чтоб он не спускал его со двора и не
давал никому, а особливо приезжим, говорить с ним наедине. Этот колдун мне что-то очень подозрителен!
Народ отхлынул, как вода, и наездник остался один посреди улицы. Не
дав образумиться Вихрю, Кирша приударил его нагайкою. Как разъяренный лев, дикий
конь встряхнул своей густою гривой и взвился на воздух; народ ахнул от ужаса; приказчик побледнел и закричал конюхам...
— Не торопись, хозяин, — сказал Кирша, —
дай мне покрасоваться… Не подходите, ребята! — закричал он конюхам. — Не пугайте его… Ну, теперь не задохнется, — прибавил запорожец,
дав время
коню перевести дух. — Спасибо, хозяин, за хлеб, за соль! береги мои корабленики да не поминай лихом!
А вздумал однажды на роду прикинуться колдуном — так мне за это
дали три золотых корабленика да этого аргамака, которому, веришь ли, Юрий Дмитрич, цены нет, — примолвил Кирша, лаская своего борзого
коня и поглядывая на него с нежностию страстного любовника.
— Если б только он был побойчее, так я бы в него вклепался: я точь-в-точь такого же
коня знаю… ну вот ни
дать ни взять, и на лбу такая же отметина. Правда, тот не пошел бы шагом, как этот… а уж так схожи меж собой, как две капли воды.
— Ах, боже мой! Боже мой! — вскричал запорожец. — Гей, ребята!.. долой с
коней. Мы можем здесь позавтракать и
дать вздохнуть лошадям; да подайте-ка мою кису.
— Ну, ну! так и быть, только чур, ребята, из бочек дны не выбивать! Подайте моего
коня, да если вам придется ехать в лес, так
дайте и этому детине заводную лошадь.
— Хорошо, господин ярыжка! — сказал Кирша. — Если мы выручим Юрия Дмитрича, то я отпущу тебя без всякой обиды; а если ты плохо станешь нам помогать, то закопаю живого в землю. Малыш,
дай ему
коня да приставь к нему двух казаков, и если они только заметят, что он хочет
дать тягу или, чего боже сохрани, завести нас не туда, куда надо, так тут же ему и карачун! А я между тем сбегаю за моим Вихрем: он недалеко отсюда, и как раз вас догоню.
Мы расположились в фанзе, как дома. Китайцы старались предупредить все наши желания и просили только, чтобы не пускать лошадей на волю, дабы они не потравили полей. Они
дали коням овса и наносили травы столько, что ее хватило бы до утра на отряд вдвое больший, чем наш. Все исполнялось быстро, дружно и без всяких проволочек.
— Не дури! — тихо крикнул Вялов; он, вытирая лошадь клочками сена, мотал головою, не
давая коню схватить губами его ухо; Артамонов старший тоже взглянул в окно, проворчал:
Неточные совпадения
Слезши с лошадей,
дамы вошли к княгине; я был взволнован и поскакал в горы развеять мысли, толпившиеся в голове моей. Росистый вечер дышал упоительной прохладой. Луна подымалась из-за темных вершин. Каждый шаг моей некованой лошади глухо раздавался в молчании ущелий; у водопада я напоил
коня, жадно вдохнул в себя раза два свежий воздух южной ночи и пустился в обратный путь. Я ехал через слободку. Огни начинали угасать в окнах; часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались…
Гнедой — почтенный
конь, он сполняет свой долг, я ему с охотою
дам лишнюю меру, потому что он почтенный
конь, и Заседатель тож хороший
конь…
«Экой скверный барин! — думал про себя Селифан. — Я еще не видал такого барина. То есть плюнуть бы ему за это! Ты лучше человеку не
дай есть, а
коня ты должен накормить, потому что
конь любит овес. Это его продовольство: что, примером, нам кошт, то для него овес, он его продовольство».
Все, не исключая и самого кучера, опомнились и очнулись только тогда, когда на них наскакала коляска с шестериком
коней и почти над головами их раздалися крик сидевших в коляске
дам, брань и угрозы чужого кучера: «Ах ты мошенник эдакой; ведь я тебе кричал в голос: сворачивай, ворона, направо!
Но ей нельзя. Нельзя? Но что же? // Да Ольга слово уж
дала // Онегину. О Боже, Боже! // Что слышит он? Она могла… // Возможно ль? Чуть лишь из пеленок, // Кокетка, ветреный ребенок! // Уж хитрость ведает она, // Уж изменять научена! // Не в силах Ленский снесть удара; // Проказы женские кляня, // Выходит, требует
коня // И скачет. Пистолетов пара, // Две пули — больше ничего — // Вдруг разрешат судьбу его.