Как скоро положение графини стало известно, толки начались с новою силою. Чувствительные
дамы ахали от ужаса; мужчины бились об заклад, кого родит графиня: белого ли или черного ребенка. Эпиграммы сыпались на счет ее мужа, который один во всем Париже ничего не знал и ничего не подозревал.
При первой возможности молодой поручик так мило отделывал и меблировал свою квартиру, что приезжавшие к нему, разумеется, с мужьями,
дамы ахали от восторга и удивления; экипаж у него был один из первых между всеми господами офицерами; жженку Хозаров умел варить классически и вообще с неподражаемым умением распоряжался приятельскими пирушками и всегда почти, по просьбе помещиков, устраивал у них балы, и балы выходили отличные.
Неточные совпадения
Жених был так мал ростом, до того глядел мальчишкой, что никак нельзя было
дать ему больше пятнадцати лет. На нем был новенький с иголочки азям серого крестьянского сукна, на ногах — новые лапти. Атмосфера господских хором до того отуманила его, что он, как окаменелый, стоял разинув рот у входной двери. Даже Акулина, как ни свыклась с сюрпризами, которые всегда были наготове у матушки,
ахнула, взглянув на него.
Санина заставили объяснить, кто он родом, и откуда, и как его зовут; когда он сказал, что он русский, обе
дамы немного удивились и даже
ахнули — и тут же, в один голос, объявили, что он отлично выговаривает по-немецки; но что если ему удобнее выражаться по-французски, то он может употреблять и этот язык, — так как они обе хорошо его понимают и выражаются на нем.
Хозяин молчал, улыбался, — я был очень благодарен ему за то, что он молчит, но со страхом ждал, что и он вступится сочувственно в шум и вой. Взвизгивая,
ахая, женщины подробно расспрашивали Викторушку, как именно сидела
дама, как стоял на коленях майор — Виктор прибавлял всё новые подробности.
Лидия. Ах, нет, нет, сохрани Бог! Невозможно, невозможно! Вся Москва узнает, что мы разорены; к нам будут являться с кислыми лицами, с притворным участием, с глупыми советами. Будут качать головами,
ахать, и все это так искусственно, форменно, — так оскорбительно! Поверьте, что никто не
даст себе труда даже притвориться хорошенько. (Закрывает лицо руками.) Нет! Нет!
Прохор. Вот что, — давайте-ка пошлем к чертовой матери все это: семейность, прошлое и — все вообще. Сочиним маленький кавардак, покуда хозяйки нет! Я тебе, Рахиль, плясуна покажу, эх ты!
Ахнешь! Ну-ка, Люда, зови Пятеркина…