Неточные совпадения
Впереди всей рати понизовской ехал верховный вождь, князь Дмитрий Михайлович Пожарский: на величественном и вместе кротком челе сего знаменитого мужа и
в его небесно-голубых очах, устремленных на святые соборные храмы, сияла неизъяснимая радость; по правую его
руку на лихом закубанском коне гарцевал удалой князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский; с левой стороны ехали: князь Дмитрий Петрович Пожарский-Лопата, боярин Мансуров, Образцов,
гражданин Минин, Милославский и прочие начальники.
— Ну, вот видишь, боярин, — сказал знаменитый
гражданин нижегородский, — я не пророк, а предсказание мое сбылось. Сердце
в нас вещун, Юрий Дмитрич! Прощаясь с тобою
в Нижнем, я головой бы моей поручился, что увижу тебя опять на поле ратном против общего врага нашего, и не
в монашеской рясе, а с мечом
в руках. Когда ты прибыл к нам
в стан, то я напоминал тебе об этом, да ты что-то мне отвечал так чудно, боярин, что я вовсе не понял твоих речей.
Неточные совпадения
Вы,
граждане Шателя, вы, эти несколько человек, вы могли, принимая меня
в вашу среду, остановить занесенную
руку русского императора, вооруженную миллионом штыков.
Пустынная зала, приведенная относительно
в лучший порядок посредством сбора сюда всей мебели из целого дома, оживилась шумными спорами
граждан. Женщины, сидя около круглого чайного стола, говорили о труде; мужчины говорили о женщинах,
в углу залы стоял Белоярцев, окруженный пятью или шестью человеками. Перед ним стояла госпожа Мечникова, держа под
руку свою шестнадцатилетнюю сестру.
Эта скачка очень полезна; она поддерживает во мне жизнь, как рюмка водки поддерживает жизнь
в закоснелом пьянице. Посмотришь на него: и
руки и ноги трясутся, словно весь он ртутью налит, а выпил рюмку-другую — и пошел ходить как ни
в чем не бывало. Точно таким образом и я: знаю, что на мне лежит долг, и при одном этом слове чувствую себя всегда готовым и бодрым. Не из мелкой корысти, не из подлости действую я таким образом, а по крайнему разумению своих обязанностей, как человека и
гражданина.
— Подписывайте, подписывайте! — внушал Термосесов, насильно всовывая ему
в руку перо, но «
гражданин» вдруг ответил, что он не хочет подписывать жалобу.
На третий день он лежал
в постели и бредил. Организм его, потрясенный предшествовавшими событиями, очевидно не мог вынести последнего удара. Но и
в бреду он продолжал быть
гражданином; он поднимал
руки, он к кому-то обращался и молил спасти «нашу общую, бедную…».
В редкие минуты, когда воспалительное состояние утихало, он рассуждал об анархии.