Неточные совпадения
— А долго ли, сударь, вам будет казаться? Я
вижу, вы любите болтать; а я не люблю, и мне некогда. Извольте становиться! — прибавил он громовым голосом, обращаясь к
французу, который молчал в продолжение всего разговора.
— На что не решится этот баловень фортуны, этот надменный завоеватель, ослепленный собственной своей славою? Куда не пойдут за ним
французы, привыкшие
видеть в нем свое второе провидение?
Французы!.. Я знаю человека, которого ненависть к
французам казалась мне отвратительною: теперь я начинаю понимать его.
— Смотри-ка, брат? — сказал один из них, — Ну что за народ эти
французы, и огонька-то разложить порядком не умеют.
Видишь — там, какой костер запалили?.. Эк они навалили бревен-то, проклятые!
— Чтоб ты не был прехрабрый офицер? Боже сохрани! Я скажу еще больше: ты ужасный патриот и так сердит на
французов, что
видеть их не хочешь.
— Слава богу! насилу-то и мы будем атаковать. А то, поверишь ли, как надоело! Toujours sur la défensive [Всегда в обороне (франц.)] — тоска, да и только. Ого!.. кажется, приказание уж исполняется?..
Видишь, как подбавляют у нас стрелков?.. Черт возьми! да это батальный огонь, а не перестрелка. Что ж это
французы не усиливают своей цепи?.. Смотри, смотри!.. их сбили… они бегут… вон уж наши на той стороне… Ай да молодцы!
— Помилуйте, сударь! Да здесь слыхом не слыхать о
французах. Не казаки ли шалят?.. Говорят, здесь их целые партии разъезжают. Ну вот, изволите
видеть? Вон из-за леса-то показались, с пиками. Ну, так и есть — казаки.
— Тем лучше! Там должна решиться судьба нашего отечества, и если я не
увижу гибели всех
французов, то по крайней мере умру на развалинах Москвы.
Извозчик нехотя погнал лошадей и, беспрестанно оглядываясь назад, посматривал с удивлением на русского офицера, который не радовался, а казалось, горевал,
видя убитых
французов. Рославлев слабел приметным образом, голова его пылала, дыханье спиралось в груди; все предметы представлялись в каком-то смешанном, беспорядочном виде, и холодный осенний воздух казался ему палящим зноем.
Видите ли, как у этих
французов рожи расцвели — так и ухмыляются!..
— У страха глаза велики! — возразил Зарецкой. —
Французов ли ты
видел?
— Ступайте прямо, а там поверните направо, мимо рощи. Вон
видите село Алексеевское? Оно на большой Троицкой дороге. А что, господин офицер, что слышно о
французах?
— Я вышел сегодня из Перервы, а куда иду, еще сам не знаю. Вот изволите
видеть, господин офицер: меня забирает охота подраться также с
французами.
— Смейтесь, смейтесь, господин офицер!
Увидите, что эти мужички наделают! Дайте только им порасшевелиться, а там
французы держись! Светлейший грянет с одной стороны, граф Витгенштейн с другой, а мы со всех; да как воскликнем в один голос: prосul, о procul, profani, то есть: вон отсюда, нечестивец! так Наполеон такого даст стречка из Москвы, что его собаками не догонишь.
— Я
видел только передовых; этак сотен пять, шесть будет; да мужички мне сказывали, что за ними валит
французов несметная сила.
— Послушайте, братцы! — вскричал Рославлев, —
видит бог, на мне был крест, да меня ограбили
французы.
Надобно было все это
видеть и привыкнуть смотреть на это, чтоб постигнуть наконец, с каким отвращением слушает похвалы доброму сердцу и чувствительности императора
французов тот, кто был свидетелем сих ужасных бедствий и знает адское восклицание Наполеона: »Солдаты?.. и, полноте! поговоримте-ка лучше о лошадях!» [Так отвечал Наполеон одному из генералов, который стал ему докладывать о бедственном положении его солдат.
(Прим. автора.)]
французы продолжали отстреливаться, а против нас, на Бишефсберге, вдруг все замолкло; мы подошли поближе к турам, выглянули, и я в первый раз
увидел вблизи этот грозный Бишефсберг, который, как громовая туча, заслонял от нас город.
Купец вынул из кармана клочок бумаги, карандаш и принялся писать. Рославлев глядел на него с удивлением. Он не мог сомневаться, что
видит перед собою старинного своего знакомца, того молчаливого офицера, который дышал ненавистию к
французам; но в то же самое время не постигал причины, побуждающей его изъясняться таким странным образом.
Я
видела русских и не жила уже с
французами; но когда прошел весь день и вся ночь в тщетном ожидании, что нам позволят идти далее, когда сын мой ослабел до того, что перестал даже плакать, когда я напрасно прикладывала его к иссохшей груди моей, то чувство матери подавило все прочие; дитя мое умирало с голода, и я не могла помочь ему!..
— Ну, братец! — сказал он, — мы было отчаялись тебя и
видеть! Как ты похудел!.. Да полно, отцепись от этого
француза! Поди-ка сюда!..
— По милости
французов… — повторял Буркин, вытряхая свою трубку. —
Видишь, какие благодетели! Да врут они! Мы без них жгли Москву, так без них и выстроим.
Неточные совпадения
— Но в том и вопрос, — перебил своим басом Песцов, который всегда торопился говорить и, казалось, всегда всю душу полагал на то, о чем он говорил, — в чем полагать высшее развитие? Англичане,
Французы, Немцы — кто стоит на высшей степени развития? Кто будет национализовать один другого? Мы
видим, что Рейн офранцузился, а Немцы не ниже стоят! — кричал он. — Тут есть другой закон!
Разговор зашел о новом направлении искусства, о новой иллюстрации Библии французским художником. Воркуев обвинял художника в реализме, доведенном до грубости. Левин сказал, что
Французы довели условность в искусстве как никто и что поэтому они особенную заслугу
видят в возвращении к реализму. В том, что они уже не лгут, они
видят поэзию.
«Излишне велика, купечески здорова, — с досадой отмечал Самгин; досаду сменило удовлетворение тем, что он
видит недостатки этой женщины. — И платье безвкусно», — добавил он, говоря: — Ты отлично вооружилась для побед над
французами.
—
Видишь? — поучал дядя Хрисанф. —
Французы. И они тоже разорили, сожгли Москву, а — вот… Мы зла не помним…
— Не надо о покойниках, — попросил Лютов. И, глядя в окно, сказал: — Я вчера во сне Одиссея
видел, каким он изображен на виньетке к первому изданию «Илиады» Гнедича; распахал Одиссей песок и засевает его солью. У меня, Самгин, отец — солдат, под Севастополем воевал, во
французов влюблен, «Илиаду» читает, похваливает: вот как в старину благородно воевали! Да…