— Добро, добро! Тебя ведь ничем не переуверишь. Ну что ж, Ленской? Теперь
твоя очередь каяться. Покорно просим рассказать, где, когда и чего ты изволил струсить.
— Ну, брат Грушницкий, жаль, что промахнулся! — сказал капитан, — теперь
твоя очередь, становись! Обними меня прежде: мы уж не увидимся! — Они обнялись; капитан едва мог удержаться от смеха. — Не бойся, — прибавил он, хитро взглянув на Грушницкого, — все вздор на свете!.. Натура — дура, судьба — индейка, а жизнь — копейка!
— Слушай, Янкель! — сказал Тарас жиду, который начал перед ним кланяться и запер осторожно дверь, чтобы их не видели. — Я спас твою жизнь, — тебя бы разорвали, как собаку, запорожцы; теперь
твоя очередь, теперь сделай мне услугу!
— Прости ему, Господи: сам не знает, что говорит! Эй, Борюшка, не накликай беду! Не сладко покажется, как бревно ударит по голове. Да, да, — помолчавши, с тихим вздохом прибавила она, — это так уж в судьбе человеческой написано, — зазнаваться. Пришла и
твоя очередь зазнаться: видно, наука нужна. Образумит тебя судьба, помянешь меня!
Неточные совпадения
— Погиб ты, Илья: нечего тебе говорить, что
твоя Обломовка не в глуши больше, что до нее дошла
очередь, что на нее пали лучи солнца!
«Моя ошибка была та, что я предсказывал тебе эту истину: жизнь привела бы к ней нас сама. Я отныне не трогаю
твоих убеждений; не они нужны нам, — на
очереди страсть. У нее свои законы; она смеется над
твоими убеждениями, — посмеется со временем и над бесконечной любовью. Она же теперь пересиливает и меня, мои планы… Я покоряюсь ей, покорись и ты. Может быть, вдвоем, действуя заодно, мы отделаемся от нее дешево и уйдем подобру и поздорову, а в одиночку тяжело и скверно.
— Ты дурно поступаешь со мною, Дмитрий. Я не могу не исполнить
твоей просьбы. Но, в свою
очередь, я налагаю на тебя одно условие. Я буду бывать у вас; но, если я отправлюсь из
твоего дома не один, ты обязан сопровождать меня повсюду, и чтоб я не имел надобности звать тебя, — слышишь? — сам ты, без моего зова. Без тебя я никуда ни шагу, ни в оперу, ни к кому из знакомых, никуда.
— Нет, это
твое правило, — перебивал его в свою
очередь Михалевич.
Уже с поселения почаще буду всех навещать моими посланиями, ты и Марья будете иметь свою
очередь; прошу только не поскучать многоречием и большей частью пустословием моим. Между тем, по старой памяти, могу тебе заметить, что ты не знаешь внутренних происшествий.Поклон
твой Митькову остается при тебе по очень хорошей причине: я не могу передать его в Красноярск, где он с 1836 года. Все здешние
твои знакомые тебя приветствуют…