Неточные совпадения
— Осмелюсь спросить, сударь, —
сказал купец
после короткого молчания, — откуда изволите ехать?
— Вы еще слабы, —
сказал Сурской, — и это очень натурально,
после такого сильного потрясения…
— Я не стану обманывать тебя, Полина! —
сказал Рославлев
после короткого молчания. — Одна мысль, что я не прежде двух месяцев назову тебя моею, приводит меня в ужас. Чего не может случиться в два месяца?.. Но если ты желаешь этого, могу ли я не согласиться!
Полина задумалась и
после минутного молчания
сказала тихим голосом...
— Но зачем тревожить себя заранее этой мыслию? —
сказала Полина
после короткого молчания. — Быть может, это одни пустые слухи.
— У самого Ростокина выпрягли у меня лошадей, говорят, будто под казенные обозы — не могу
сказать. Кой-как сегодня, и то уже
после обеда, нанял эту пару, да что за клячи, сударь! насилу дотащился!
— Мы перечтем их
после, —
сказал Зарецкой, пособляя одеваться Рославлеву. — На вот твою казну… Ну что ж? Положи ее в боковой карман — вот так!.. Ну, Владимир, как ты исхудал, бедняжка!
— И побратались с нами
после на ратном поле, —
сказал Ленской. — Молодцы! лихо дерутся!
— Тише! Бога ради тише! Что вы? Я не слышал, что вы
сказали… не хочу знать… не знаю… Боже мой! до чего мы дожили! какой разврат! Ну что
после этого может быть священным для нашей безумной молодежи? Но извините: мне надобно исполнить приказание генерала Дерикура. Милостивый государь! — продолжал жандарм, подойдя к Рославлеву, — на меня возложена весьма неприятная обязанность; но вы сами военный человек и знаете, что долг службы… не угодно ли вам идти со мною?
— Так вы были с ней знакомы? Ах! как досадно, что я не знал этого! Впрочем, много грустить нечего; я уж вам
сказал, что она и без этого была при смерти: минутой прежде, минутой
после…
— Полно читать, Зарецкой, —
сказал хозяин, обращаясь к кавалеристу, который продолжал перелистывать книгу, — в первый день
после шестилетней разлуки нам, кажется, есть о чем поговорить.
Слезши с козел, он стал перед бричкою, подперся в бока обеими руками, в то время как барин барахтался в грязи, силясь оттуда вылезть, и
сказал после некоторого размышления: «Вишь ты, и перекинулась!»
— Пойдемте. Делайте потом со мною, что хотите, а я не останусь. Я вам
скажу после, почему. — Маменька, — это уж было сказано вслух: — у меня очень разболелась голова: Я не могу сидеть здесь. Прошу вас!
— У вас кочерга, видно, железная! —
сказал после небольшого молчания ткач, почесывая спину. — Моя жинка купила прошлый год на ярмарке кочергу, дала пивкопы, — та ничего… не больно.
Когда началось восстание, наше сближение продолжалось. Он глубоко верил, что поляки должны победить и что старая Польша будет восстановлена в прежнем блеске. Раз кто-то из русских учеников сказал при нем, что Россия — самое большое государство в Европе. Я тогда еще не знал этой особенности своего отечества, и мы с Кучальским тотчас же отправились к карте, чтобы проверить это сообщение. Я и теперь помню непреклонную уверенность, с которой Кучальский
сказал после обозрения карты:
Неточные совпадения
Простаков (Скотинину). Правду
сказать, мы поступили с Софьюшкой, как с сущею сироткой.
После отца осталась она младенцем. Тому с полгода, как ее матушке, а моей сватьюшке, сделался удар…
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а
после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как
скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке.
После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так
сказать, с голоду. А! каково это?
Выехал он в самый Николин день, сейчас
после ранних обеден, и дома
сказал, что будет не скоро.
— Что? о вчерашнем разговоре? —
сказал Левин, блаженно щурясь и отдуваясь
после оконченного обеда и решительно не в силах вспомнить, какой это был вчерашний разговор.