Спустя несколько дней, в продолжение которых Сеникур почти не говорил со мною, он сказал мне одним утром: «Полина! через час меня уже в Москве не будет: отступление нашего войска не обещает
ничего хорошего; я не хочу подвергать тебя опасности; ты можешь возвратиться к твоей матери, можешь даже навсегда остаться в России; ты свободна».
Неточные совпадения
— О, если вы непременно хотите… Помоги ему, братец, дотащить до дрожек этого храбреца. А с вами, сударь, мы сейчас разделаемся. Русской, который заступается за француза,
ничем его не
лучше. Вот порох и пули. Потрудитесь зарядить ваши пистолеты.
— Разумеется, — подхватила старшая. — Эта Лидина нагонит на всякого тоску своим Парижем; брат ее так глуп! Оленька
хорошая хозяйка, и больше
ничего; Полина…
—
Ничем не
лучше моей. Что грех таить, Александр! у меня вырвалась глупость, а ты, желая доказать, что я вру, и сам заговорил вздор. По-моему, жизнь должна быть вечной ссылкою, а по-твоему, беспрерывным праздником. Благодаря бога, и то и другое для нас невозможно, Александр! Тот, кто вечно крушится, и тот, кто всегда весел, — оба эгоисты.
— Тем
лучше, ваше величество. Офицеры мои жалуются, что уже три недели
ничего не делают: они горят желанием брать пушки и знамена.
— Как, сударь! так и вас не
лучше моего угостили? Меня в кухне всё потчевали водою да снесли от вас говяжью кость, на которой и собака
ничего бы не отыскала. Это, дескать, твой барин шлет тебе подачку. Разбойники! Эх, сударь, если б мы были здесь с вашей ротою!..
Все это казалось мне волею самих небес; я думала, что не изменяю тебе, но покоряюсь только какому-то предопределению, от которого
ничто не могло спасти меня, или,
лучше сказать, я
ничего не думала.
Он забыл всё то, что он думал о своей картине прежде, в те три года, когда он писал ее; он забыл все те ее достоинства, которые были для него несомненны, — он видел картину их равнодушным, посторонним, новым взглядом и не видел в ней
ничего хорошего.
Завидев еще издали его, Чичиков решился даже на пожертвование, то есть оставить свое завидное место и сколько можно поспешнее удалиться:
ничего хорошего не предвещала ему эта встреча.
Говорил он грубо, сердито, но лицо у него было не злое, а только удивленное; спросив, он полуоткрыл рот и поднял брови, как человек недоумевающий. Но темненькие усы его заметно дрожали, и Самгин тотчас сообразил, что это не обещает ему
ничего хорошего. Нужно было что-то выдумать.
— Господи! — всхлипывая от счастья, говорила она, — за что они меня так любят все? Я никому
ничего хорошего не сделала и не сделаю никогда!..
Неточные совпадения
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все
ничего. Я вам
лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Хлестаков.
Хорошие заведения. Мне нравится, что у вас показывают проезжающим все в городе. В других городах мне
ничего не показывали.
—
Лучше? — Да, гораздо. — Удивительно. —
Ничего нет удивительного. — Всё-таки
лучше, — говорили они шопотом, улыбаясь друг другу.
— Да расскажи мне, что делается в Покровском? Что, дом всё стоит, и березы, и наша классная? А Филипп садовник, неужели жив? Как я помню беседку и диван! Да смотри же,
ничего не переменяй в доме, но скорее женись и опять заведи то же, что было. Я тогда приеду к тебе, если твоя жена будет
хорошая.
И хотя он тотчас же подумал о том, как бессмысленна его просьба о том, чтоб они не были убиты дубом, который уже упал теперь, он повторил ее, зная, что
лучше этой бессмысленной молитвы он
ничего не может сделать.