Неточные совпадения
— Разбойник! — повторил Рославлев прерывающимся от нетерпения и досады
голосом. — И вы смеете
называть разбойником того, кто защищает своего государя, отечество, свою семью…
Три недели тому назад я
назвал ее моей невестою, и когда через несколько дней после этого, отправляясь для окончания необходимых дел в Петербург, я стал прощаться с нею, когда в первый раз она позволила мне прижать ее к моему сердцу и кротким, очаровательным своим
голосом шепнула мне: «Приезжай скорей назад, мой друг!» — тогда, о! тогда все мои трехмесячные страдания, все ночи, проведенные без сна, в тоске, в мучительной неизвестности, — все изгладилось в одно мгновение из моей памяти!..
Ах, мой друг! ты не знаешь еще, к каким мучениям способна душа наша, какие неизъяснимые страдания мы можем, и, вероятно, — прибавил тихим
голосом Рославлев, — должны переносить, томясь в этой ссылке, на этой каторге, которую мы
называем жизнию!..
Неточные совпадения
Кити
называла ему те знакомые и незнакомые лица, которые они встречали. У самого входа в сад они встретили слепую М-mе Berthe с проводницей, и князь порадовался на умиленное выражение старой Француженки, когда она услыхала
голос Кити. Она тотчас с французским излишеством любезности заговорила с ним, хваля его зa то, что у него такая прекрасная дочь, и в глаза превознося до небес Кити и
называя ее сокровищем, перлом и ангелом-утешителем.
Скоро все разошлись по домам, различно толкуя о причудах Вулича и, вероятно, в один
голос называя меня эгоистом, потому что я держал пари против человека, который хотел застрелиться; как будто он без меня не мог найти удобного случая!..
Каждый раз, когда он думал о большевиках, — большевизм олицетворялся пред ним в лице коренастого, спокойного Степана Кутузова. За границей существовал основоположник этого учения, но Самгин все еще продолжал
называть учение это фантастической системой фраз, а Владимира Ленина мог представить себе только как интеллигента, книжника, озлобленного лишением права жить на родине, и скорее
голосом, чем реальным человеком.
Климу было неприятно услышать, что Туробоев
назвал догадку Макарова остроумной. Теперь оба они шагали по террасе, и Макаров продолжал, еще более понизив
голос, крутя пуговицу, взмахивая рукой:
— Пимен Гусаров, —
назвала его Любаша, он дважды кивнул головой и, положив пред Сомовой пачку журналов, сказал металлическим
голосом: