Неточные совпадения
— Тише! Бога ради тише! Что вы? Я не слышал, что вы
сказали… не хочу знать… не знаю… Боже мой! до чего мы дожили! какой разврат! Ну что после этого может быть священным для нашей безумной молодежи? Но извините: мне надобно исполнить приказание генерала Дерикура. Милостивый государь! — продолжал
жандарм, подойдя к Рославлеву, — на меня возложена весьма неприятная обязанность; но вы сами военный человек и знаете, что долг службы… не угодно ли вам идти со мною?
— Что это значит, Рено? —
сказал Шамбюр, остановя
жандарма. — Что такое сделал Рославлев?
— Это может вам объяснить его превосходительство господин Рапп, а не я, —
сказал Рено, — а между тем прошу вас не мешать мне исполнять мою обязанность; в противном случае — извините! я вынужден буду позвать
жандармов.
Рославлев и Рено вышли из кафе и пустились по Ганд-Газу, узкой улице, ведущей в предместье, или, лучше
сказать, в ту часть города, которая находится между укрепленным валом и внутреннею стеною Данцига. Они остановились у высокого дома с небольшими окнами. Рено застучал тяжелой скобою; через полминуты дверь заскрипела на своих толстых петлях, и они вошли в темные сени, где тюремный страж, в полувоинственном наряде, отвесив
жандарму низкой поклон, повел их вверх по крутой лестнице.
— Вот ваш товарищ, —
сказал жандарм Рославлеву, — познакомьтесь!
Дежурный офицер тоже колко улыбнулся, однако
жандарму сказали, чтоб он только смотрел; я вынул все, что было.
Неточные совпадения
— Я только хочу
сказать, что те права, которые меня… мой интерес затрагивают, я буду всегда защищать всеми силами; что когда у нас, у студентов, делали обыск и читали наши письма
жандармы, я готов всеми силами защищать эти права, защищать мои права образования, свободы. Я понимаю военную повинность, которая затрагивает судьбу моих детей, братьев и меня самого; я готов обсуждать то, что меня касается; но судить, куда распределить сорок тысяч земских денег, или Алешу-дурачка судить, — я не понимаю и не могу.
— В таком же тоне, но еще более резко писал мне Иноков о царе, —
сказала Спивак и усмехнулась: — Иноков пишет письма так, как будто в России только двое грамотных: он и я, а
жандармы — не умеют читать.
К удивлению Самгина все это кончилось для него не так, как он ожидал. Седой
жандарм и товарищ прокурора вышли в столовую с видом людей, которые поссорились; адъютант сел к столу и начал писать, судейский, остановясь у окна, повернулся спиною ко всему, что происходило в комнате. Но седой подошел к Любаше и негромко
сказал:
— Здесь — поляки и жиды, — сердито
сказал жандарм. — У жидов помер кто-то. Все — слышите — воют?
— Прошу не шутить, — посоветовал
жандарм, дергая ногою, — репеек его шпоры задел за ковер под креслом, Климу захотелось
сказать об этом офицеру, но он промолчал, опасаясь, что Иноков поймет вежливость как угодливость. Клим подумал, что, если б Инокова не было, он вел бы себя как-то иначе. Иноков вообще стеснял, даже возникало опасение, что грубоватые его шуточки могут как-то осложнить происходящее.