Поездка эта осталась у меня в памяти, точно картинка из
волшебного сна: большой барский дом, и невдалеке ряд крестьянских хаток, выглядывавших из-за косогора соломенными крышами и белыми мазаными стенами.
То бьется он с богатырем, // То с ведьмою, то с великаном, // То лунной ночью видит он, // Как будто сквозь
волшебный сон, // Окружены седым туманом, // Русалки, тихо на ветвях // Качаясь, витязя младого // С улыбкой хитрой на устах // Манят, не говоря ни слова…
И так как ни одной капли из всего этого ей не перепадет, то она станет сочинять целые фантастические романы, будет видеть
волшебные сны и пробуждаться тем больше несчастною, оставленною, одинокою, чем больше преисполнен был света, суеты и лихорадочного оживления только что пережитый сон.
Неточные совпадения
— Ты смотришь на меня, — сказала она, — и думаешь, могу ли я быть счастлива в моем положении? Ну, и что ж! Стыдно признаться; но я… я непростительно счастлива. Со мной случилось что-то
волшебное, как
сон, когда сделается страшно, жутко, и вдруг проснешься и чувствуешь, что всех этих страхов нет. Я проснулась. Я пережила мучительное, страшное и теперь уже давно, особенно с тех пор, как мы здесь, так счастлива!.. — сказала она, с робкою улыбкой вопроса глядя на Долли.
Вдовы Клико или Моэта // Благословенное вино // В бутылке мерзлой для поэта // На стол тотчас принесено. // Оно сверкает Ипокреной; // Оно своей игрой и пеной // (Подобием того-сего) // Меня пленяло: за него // Последний бедный лепт, бывало, // Давал я. Помните ль, друзья? // Его
волшебная струя // Рождала глупостей не мало, // А сколько шуток и стихов, // И споров, и веселых
снов!
И дождалась… Открылись очи; // Она сказала: это он! // Увы! теперь и дни, и ночи, // И жаркий одинокий
сон, // Всё полно им; всё деве милой // Без умолку
волшебной силой // Твердит о нем. Докучны ей // И звуки ласковых речей, // И взор заботливой прислуги. // В уныние погружена, // Гостей не слушает она // И проклинает их досуги, // Их неожиданный приезд // И продолжительный присест.
Весны пора прекрасная минула, // Исчез навек
волшебный миг любви, // Она в груди могильным
сном уснула // И пламенем не пробежит в крови! // На алтаре ее осиротелом // Давно другой кумир воздвигнул я, // Молюсь ему… но…
Черноглазый мальчишка заполонил все Людмилины помыслы. Она часто заговаривала о нем со своими и со знакомыми, иногда совсем некстати. Почти каждую ночь видела она его во
сне, иногда скромного и обыкновенного, но чаще в дикой или
волшебной обстановке. Рассказы об этих
снах стали у нее столь обычными, что уже сестры скоро начали сами спрашивать ее, что ни утро, как ей Саша приснился нынче. Мечты о нем занимали все ее досуги.