Неточные совпадения
Тут голос его опять пресекся от волнения. Она все крепче, все теплее, горячее прижималась к нему. Он
привстал с
места и, уже не сдерживая себя более, разбитый, обессиленный восторгом, упал
на колени. Рыдания судорожно, с болью прорвались, наконец, из груди его, и пробившийся прямо из сердца голос задрожал, как струна, от всей полноты неведомого восторга и блаженства.
— Владычица моя! — прошептал Ордынов, дрогнув всем телом. Он опомнился, заслышав
на себе взгляд старика: как молния, сверкнул этот взгляд
на мгновение — жадный, злой, холодно-презрительный. Ордынов
привстал было с
места, но как будто невидимая сила сковала ему ноги. Он снова уселся. Порой он сжимал свою руку, как будто не доверяя действительности. Ему казалось, что кошмар его душит и что
на глазах его все еще лежит страдальческий, болезненный сон. Но чудное дело! Ему не хотелось проснуться…
Неточные совпадения
При входе Сони Разумихин, сидевший
на одном из трех стульев Раскольникова, сейчас подле двери,
привстал, чтобы дать ей войти. Сначала Раскольников указал было ей
место в углу дивана, где сидел Зосимов, но, вспомнив, что этот диван был слишком фамильярноеместо и служит ему постелью, поспешил указать ей
на стул Разумихина.
Всякий раз, при сильном ударе того или другого петуха, раздавались отрывистые восклицания зрителей; но когда побежденный побежал, толпа завыла дико, неистово, продолжительно, так что стало страшно. Все
привстали с
мест, все кричали. Какие лица, какие страсти
на них! и все это по поводу петушьей драки! «Нет, этого у нас не увидите», — сказал барон. Действительно, этот момент был самый замечательный для постороннего зрителя.
— Не беспокойтесь, прошу вас, —
привстал вдруг с своего
места на свои хилые ноги старец и, взяв за обе руки Петра Александровича, усадил его опять в кресла. — Будьте спокойны, прошу вас. Я особенно прошу вас быть моим гостем, — и с поклоном, повернувшись, сел опять
на свой диванчик.
Лиза чуть-чуть было
привстала, но тотчас же опять опустилась
на место, даже не обратив должного внимания
на взвизг своей матери, но не от «строптивости характера», а потому что, очевидно, вся была под властью какого-то другого могучего впечатления.
— Э, что мне до тебя, да и грех, — поднялся вдруг со скамьи Шатов. — Привстаньте-ка! — сердито дернул он из-под меня скамью и, взяв, поставил ее
на прежнее
место.