Неточные совпадения
Анна Андреевна искренно
плакала, от всей души сожалея моего героя и пренаивно желая
хоть чем-нибудь помочь ему в его несчастиях, что понял я из ее восклицаний.
Бывали случаи, когда Анна Андреевна тосковала до изнеможения,
плакала, называла при мне Наташу самыми милыми именами, горько жаловалась на Николая Сергеича, а при нем начинала намекать,
хоть и с большою осторожностью, на людскую гордость, на жестокосердие, на то, что мы не умеем прощать обид и что бог не простит непрощающих, но дальше этого при нем не высказывалась.
— А что ж! — подхватил он вдруг, как будто раздраженный нашим молчанием, — чем скорей, тем лучше. Подлецом меня не сделают,
хоть и решат, что я должен
заплатить. Со мной моя совесть, и пусть решают. По крайней мере дело кончено; развяжут, разорят… Брошу все и уеду в Сибирь.
Граф мне руку жмет, глаза у него стали масленые; а отец,
хоть он и добрейший, и честнейший, и благороднейший человек, но верьте или не верьте, а чуть не
плакал от радости, когда мы вдвоем домой приехали; обнимал меня, в откровенности пустился, в какие-то таинственные откровенности, насчет карьеры, связей, денег, браков, так что я многого и не понял.
— О, не говорите мне, не мучайте меня
хоть теперь! — прервала Наташа, горько
плача, — мне все уже сказало сердце, и давно сказало!
Она
плакала, обнимала и целовала его, целовала ему руки и убедительно, хотя и бессвязно, просила его, чтоб он взял ее жить к себе; говорила, что не хочет и не может более жить со мной, потому и ушла от меня; что ей тяжело; что она уже не будет более смеяться над ним и говорить об новых платьях и будет вести себя хорошо, будет учиться, выучится «манишки ему стирать и гладить» (вероятно, она сообразила всю свою речь дорогою, а может быть, и раньше) и что, наконец, будет послушна и
хоть каждый день будет принимать какие угодно порошки.
И мамаша очень
плакала, и все меня целовала, и крестила в дорогу и богу молилась, и меня с собой на колени перед образом поставила и
хоть очень была больна, но вышла меня провожать к воротам, и когда я оглядывалась, она все стояла и глядела на меня, как я иду…
Я и сказала: к дедушке, просить денег, и она обрадовалась, потому что я уже рассказала мамаше все, как он прогнал меня от себя, и сказала ей, что не хочу больше ходить к дедушке,
хоть она и
плакала и уговаривала меня идти.
Я помню, что, когда уехали последние старшие дети, отъезд этот произвел на меня гнетущее впечатление. Дом вдруг словно помертвел. Прежде
хоть плач слышался, а иногда и детская возня; мелькали детские лица, происходили судбища, расправы — и вдруг все разом опустело, замолчало и, что еще хуже, наполнилось какими-то таинственными шепотами. Даже для обеда не раздвигали стола, потому что собиралось всего пять человек: отец, мать, две тетки и я.
Матрена. Кто стрешником?.. На чужой уж, мать, подводе поехали; дядя Никон, спасибо, поохотился, нанялся за четвертачок, да чтобы пивца там испить, а то
хоть плачь: свой-то, вон, пес работник другую неделю заехал на мельницу и не ворочает.
Аграфена Платоновна. И это есть. Хоть он и плутоват, а человек темный. Он только в своем доме свиреп, а то с ним что хочешь делай, дурак дураком; на пустом спугнуть можно. Теперь как хотите, Иван Ксенофонтыч, так и сделаем. Честно так честно, а то и на штуку поймаем. Так запутаем, что
хоть плачь, а жени сына на Лизавете Ивановне.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с кем не бранивалась. У меня такой нрав.
Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же, себе на уме, Бог тому
заплатит, кто меня, бедную, обижает.
—
Хоть бы чего-нибудь мне оставили! — и ему захотелось
плакать.
Я
плачу… если вашей Тани // Вы не забыли до сих пор, // То знайте: колкость вашей брани, // Холодный, строгий разговор, // Когда б в моей лишь было власти, // Я предпочла б обидной страсти // И этим письмам и слезам. // К моим младенческим мечтам // Тогда имели вы
хоть жалость, //
Хоть уважение к летам… // А нынче! — что к моим ногам // Вас привело? какая малость! // Как с вашим сердцем и умом // Быть чувства мелкого рабом?
Не
плачь обо мне: я постараюсь быть и мужественным и честным, всю жизнь,
хоть я и убийца.
От этого и диван в гостиной давным-давно весь в пятнах, от этого и кожаное кресло Ильи Ивановича только называется кожаным, а в самом-то деле оно — не то мочальное, не то веревочное: кожи-то осталось только на спинке один клочок, а остальная уж пять лет как развалилась в куски и слезла; оттого же, может быть, и ворота все кривы, и крыльцо шатается. Но
заплатить за что-нибудь,
хоть самонужнейшее, вдруг двести, триста, пятьсот рублей казалось им чуть не самоубийством.