Неточные совпадения
В эту минуту жертвой старика был один маленький, кругленький и чрезвычайно опрятный немчик, со стоячими, туго накрахмаленными воротничками и
с необыкновенно красным
лицом, приезжий гость, купец из Риги, Адам Иваныч Шульц, как узнал я после, короткий приятель Миллеру, но не знавший еще старика и многих из посетителей.
Старик
с минуту глядел на него, как пораженный, как будто не понимая, что Азорка уже умер; потом тихо склонился к бывшему слуге и другу и прижал свое бледное
лицо к его мертвой морде.
Но беспрерывные новые слухи, объявления в журналах и наконец несколько похвальных слов, услышанных им обо мне от таких
лиц, которым он
с благоговением верил, заставили его изменить свой взгляд на дело.
Да, не в духе был старик. Не было б у него своей раны на сердце, не заговорил бы он со мной о голодной музе. Я всматривался в его
лицо: оно пожелтело, в глазах его выражалось какое-то недоумение, какая-то мысль в форме вопроса, которого он не в силах был разрешить. Был он как-то порывист и непривычно желчен. Жена взглядывала на него
с беспокойством и покачивала головою. Когда он раз отвернулся, она кивнула мне на него украдкой.
— Ну да; сходи; а к тому ж и пройдешься, — прибавил старик, тоже
с беспокойством всматриваясь в
лицо дочери, — мать правду говорит. Вот Ваня тебя и проводит.
— И его еще нет! И ты перваяпришла! — вскричал я
с негодованием. Наташа как будто пошатнулась от удара.
Лицо ее болезненно исказилось.
Я оглядел его искоса:
лицо у него было больное; в последнее время он очень похудел; борода его была
с неделю небритая.
— Нет, в самом деле, — подхватил Ихменев, разгорячая сам себя
с злобною, упорною радостию, — как ты думаешь, Ваня, ведь, право, пойти! На что в Сибирь ехать! А лучше я вот завтра разоденусь, причешусь да приглажусь; Анна Андреевна манишку новую приготовит (к такому
лицу уж нельзя иначе!), перчатки для полного бонтону купить да и пойти к его сиятельству: батюшка, ваше сиятельство, кормилец, отец родной! Прости и помилуй, дай кусок хлеба, — жена, дети маленькие!.. Так ли, Анна Андреевна? Этого ли хочешь?
Я едва верил глазам своим. Кровь бросилась в голову старика и залила его щеки; он вздрогнул. Анна Андреевна стояла, сложив руки, и
с мольбою смотрела на него.
Лицо ее просияло светлою, радостною надеждою. Эта краска в
лице, это смущение старика перед нами… да, она не ошиблась, она понимала теперь, как пропал ее медальон!
Я застал Наташу одну. Она тихо ходила взад и вперед по комнате, сложа руки на груди, в глубокой задумчивости. Потухавший самовар стоял на столе и уже давно ожидал меня. Молча и
с улыбкою протянула она мне руку.
Лицо ее было бледно,
с болезненным выражением. В улыбке ее было что-то страдальческое, нежное, терпеливое. Голубые ясные глаза ее стали как будто больше, чем прежде, волосы как будто гуще, — все это так казалось от худобы и болезни.
Она засыпала меня вопросами.
Лицо ее сделалось еще бледнее от волнения. Я рассказал ей подробно мою встречу
с стариком, разговор
с матерью, сцену
с медальоном, — рассказал подробно и со всеми оттенками. Я никогда ничего не скрывал от нее. Она слушала жадно, ловя каждое мое слово. Слезы блеснули на ее глазах. Сцена
с медальоном сильно ее взволновала.
Это был человек лет сорока пяти, не больше,
с правильными и чрезвычайно красивыми чертами
лица, которого выражение изменялось судя по обстоятельствам; но изменялось резко, вполне,
с необыкновенною быстротою, переходя от самого приятного до самого угрюмого или недовольного, как будто внезапно была передернута какая-то пружинка.
— Отчего он умер? — отрывисто спросила она, чуть-чуть оборотясь ко мне, совершенно
с тем же жестом и движением, как и вчера, когда, тоже выходя и стоя
лицом к дверям, спросила об Азорке.
И в исступлении она бросилась на обезумевшую от страха девочку, вцепилась ей в волосы и грянула ее оземь. Чашка
с огурцами полетела в сторону и разбилась; это еще более усилило бешенство пьяной мегеры. Она била свою жертву по
лицу, по голове; но Елена упорно молчала, и ни одного звука, ни одного крика, ни одной жалобы не проронила она, даже и под побоями. Я бросился на двор, почти не помня себя от негодования, прямо к пьяной бабе.
И она бросилась на меня
с кулаками. Но в эту минуту вдруг раздался пронзительный, нечеловеческий крик. Я взглянул, — Елена, стоявшая как без чувств, вдруг
с страшным, неестественным криком ударилась оземь и билась в страшных судорогах.
Лицо ее исказилось.
С ней был припадок пахучей болезни. Растрепанная девка и женщина снизу подбежали, подняли ее и поспешно понесли наверх.
Я стал на тротуаре против ворот и глядел в калитку. Только что я вышел, баба бросилась наверх, а дворник, сделав свое дело, тоже куда-то скрылся. Через минуту женщина, помогавшая снести Елену, сошла
с крыльца, спеша к себе вниз. Увидев меня, она остановилась и
с любопытством на меня поглядела. Ее доброе и смирное
лицо ободрило меня. Я снова ступил на двор и прямо подошел к ней.
Один из них был очень молодой и моложавый парень, еще безбородый,
с едва пробивающимися усиками и
с усиленно глуповатым выражением
лица.
Товарищ его был уже лет пятидесяти, толстый, пузатый, одетый довольно небрежно, тоже
с большой булавкой в галстуке, лысый и плешивый,
с обрюзглым, пьяным и рябым
лицом и в очках на носу, похожем на пуговку.
В своей поддевке, в шелковой красной рубашке,
с резкими, но благообразными чертами
лица, еще довольно моложавый, смуглый,
с смелым сверкающим взглядом, он производил и любопытное и не отталкивающее впечатление.
Когда я появился, она приняла было меня
с недовольной и холодной складкой в
лице, едва цедила сквозь зубы и не показывала ни малейшего любопытства, как будто чуть не проговорила: «Зачем пришел?
— Садись-ка, садись, — продолжал он
с озабоченным и хлопотливым видом, — вот спешил к тебе, дело есть; да что
с тобой? На тебе
лица нет.
Она быстро взглянула на меня, вспыхнула, опустила глаза и, ступив ко мне два шага, вдруг обхватила меня обеими руками, а
лицом крепко-крепко прижалась к моей груди. Я
с изумлением смотрел на нее.
Она рыдала до того, что
с ней сделалась истерика. Насилу я развел ее руки, обхватившие меня. Я поднял ее и отнес на диван. Долго еще она рыдала, укрыв
лицо в подушки, как будто стыдясь смотреть на меня, но крепко стиснув мою руку в своей маленькой ручке и не отнимая ее от своего сердца.
Я не понял, но спросить было некогда. Наташа вышла к князю
с светлым
лицом. Он все еще стоял со шляпой в руках. Она весело перед ним извинилась, взяла у него шляпу, сама придвинула ему стул, и мы втроем уселись кругом ее столика.
Он именно влетел
с каким-то сияющим
лицом, радостный, веселый. Видно было, что он весело и счастливо провел эти четыре дня. На нем как будто написано было, что он хотел нам что-то сообщить.
Князь молча и
с ядовитейшей насмешкой выслушал эту выходку; злость была в
лице его.
Алеша высказал это
с жаром и
с твердостью. Наташа
с какою-то торжественностью его слушала и вся в волнении,
с пылающим
лицом, раза два проговорила про себя в продолжение его речи: «Да, да, это так!» Князь смутился.
Я остолбенел от изумления. Я и ожидал, что в этот вечер случится какая-нибудь катастрофа. Но слишком резкая откровенность Наташи и нескрываемый презрительный тон ее слов изумили меня до последней крайности. Стало быть, она действительно что-то знала, думал я, и безотлагательно решилась на разрыв. Может быть, даже
с нетерпением ждала князя, чтобы разом все прямо в глаза ему высказать. Князь слегка побледнел.
Лицо Алеши изображало наивный страх и томительное ожидание.
Она закрыла
лицо руками, упала в кресла и зарыдала как ребенок. Алеша
с криком бросился к ней. Он никогда не мог видеть без слез ее слезы.
Нелли отворила мне
с заспанным
лицом.
Ровно в двенадцать часов я был у Маслобоева. К величайшему моему изумлению, первое
лицо, которое я встретил, войдя к нему, был князь. Он в передней надевал свое пальто, а Маслобоев суетливо помогал ему и подавал ему его трость. Он уж говорил мне о своем знакомстве
с князем, но все-таки эта встреча чрезвычайно изумила меня.
Он был очень мил, чрезвычайно нежен
с Наташей и даже развеселился
с моим приходом. Наташа хоть и старалась казаться веселою, но видно было, что через силу.
Лицо ее было больное и бледное; плохо спала ночью. К Алеше она была как-то усиленно ласкова.
А она хоть и плюнула ему в его подлое
лицо, да ведь у ней Володька на руках оставался: умри она, что
с ним будет?
Мы вышли. Но я оставил его на лестнице, вошел в комнату, куда уже проскользнула Нелли, и еще раз простился
с нею. Она была ужасно взволнована.
Лицо ее посинело. Я боялся за нее; мне тяжко было ее оставить.
Я
с нетерпеливым вниманием в нее вглядывался: это была нежная блондиночка, одетая в белое платье, невысокого роста,
с тихим и спокойным выражением
лица,
с совершенно голубыми глазами, как говорил Алеша,
с красотой юности и только.
Правильный, нежно очерченный овал
лица, довольно правильные черты, густые и действительно прекрасные волосы, обыденная домашняя их прическа, тихий, пристальный взгляд; при встрече
с ней где-нибудь я бы прошел мимо нее, не обратив на нее никакого особенного внимания; но это было только
с первого взгляда, и я успел несколько лучше разглядеть ее потом в этот вечер.
Мало-помалу Катя довела его до ужасной печали и до полного раскаяния; он сидел подле нас, смотря в землю, уже ничего не отвечая, совершенно уничтоженный и
с страдальческим выражением в
лице.
И странно:
лицо ее, в котором я не заметил ничего особенно прекрасного
с первого взгляда, в этот же вечер поминутно становилось для меня все прекраснее и привлекательнее.
— Вы справедливо судите, мой милый, — прибавил он
с самым наглым выражением
лица.
Смотрю я на ваше
лицо:
с каким презрением смотрите вы на меня теперь!
Он замолчал и пытливо,
с той же злобой смотрел на меня, придерживая мою руку своей рукой, как бы боясь, чтоб я не ушел. Я уверен, что в эту минуту он соображал и доискивался, откуда я могу знать это дело, почти никому не известное, и нет ли во всем этом какой-нибудь опасности? Так продолжалось
с минуту; но вдруг
лицо его быстро изменилось; прежнее насмешливое, пьяно-веселое выражение появилось снова в его глазах. Он захохотал.
Я и не заметил, как дошел домой, хотя дождь мочил меня всю дорогу. Было уже часа три утра. Не успел я стукнуть в дверь моей квартиры, как послышался стон, и дверь торопливо начала отпираться, как будто Нелли и не ложилась спать, а все время сторожила меня у самого порога. Свечка горела. Я взглянул в
лицо Нелли и испугался: оно все изменилось; глаза горели, как в горячке, и смотрели как-то дико, точно она не узнавала меня.
С ней был сильный жар.
«Это ее князь напугал!» — подумал я
с содроганием и вспомнил рассказ его о женщине, бросившей ему в
лицо свои деньги.
И он снова поднес ей лекарство. Но в этот раз она даже и не схитрила, а просто снизу вверх подтолкнула рукой ложку, и все лекарство выплеснулось прямо на манишку и на
лицо бедному старичку. Нелли громко засмеялась, но не прежним простодушным и веселым смехом. В
лице ее промелькнуло что-то жестокое, злое. Во все это время она как будто избегала моего взгляда, смотрела на одного доктора и
с насмешкою, сквозь которую проглядывало, однако же, беспокойство, ждала, что-то будет теперь делать «смешной» старичок.
Но вдруг пораженная ангельской добротою обиженного ею старичка и терпением,
с которым он снова разводил ей третий порошок, не сказав ей ни одного слова упрека, Нелли вдруг притихла. Насмешка слетела
с ее губок, краска ударила ей в
лицо, глаза повлажнели; она мельком взглянула на меня и тотчас же отворотилась. Доктор поднес ей лекарство. Она смирно и робко выпила его, схватив красную пухлую руку старика, и медленно поглядела ему в глаза.
Я сказал уже, что Нелли не любила старика еще
с первого его посещения. Потом я заметил, что даже какая-то ненависть проглядывала в
лице ее, когда произносили при ней имя Ихменева. Старик начал дело тотчас же, без околичностей. Он прямо подошел к Нелли, которая все еще лежала, скрыв
лицо свое в подушках, и взяв ее за руку, спросил: хочет ли она перейти к нему жить вместо дочери?
— И не пожалела ты его, Нелли! — вскричал я, когда мы остались одни, — и не стыдно, не стыдно тебе! Нет, ты не добрая, ты и вправду злая! — и как был без шляпы, так и побежал я вслед за стариком. Мне хотелось проводить его до ворот и хоть два слова сказать ему в утешение. Сбегая
с лестницы, я как будто еще видел перед собой
лицо Нелли, страшно побледневшее от моих упреков.
Старушка слушала меня
с чрезвычайным вниманием: все
лицо ее оживилось надеждой и восторгом.
Я рассказал все в тот же день Анне Андреевне, чтоб обрадовать старушку, умоляя ее, между прочим, не заглядывать ему теперь в
лицо с особенным видом, не вздыхать, не делать намеков и, одним словом, ни под каким видом не показывать, что ей известна эта последняя его выходка.
Не могу выразить восторга Алеши от этого нового проекта. Он вдруг совершенно утешился; его
лицо засияло радостию, он обнимал Наташу, целовал руки Кати, обнимал меня. Наташа
с грустною улыбкою смотрела на него, но Катя не могла вынести. Она переглянулась со мной горячим, сверкающим взглядом, обняла Наташу и встала со стула, чтоб ехать. Как нарочно, в эту минуту француженка прислала человека
с просьбою окончить свидание поскорее и что условленные полчаса уже прошли.