—
Прошу тебя только, говори тише. Она хоть и больна, но совершенно в памяти, и как тебя увидела, я заметил, как будто вздрогнула. Значит, вчерашнее вспомнила…
И когда я воображал себе это, мне вдруг подумалось: вот я на одно мгновение буду
просить тебя у бога, а между тем была же ты со мною шесть месяцев и в эти шесть месяцев сколько раз мы поссорились, сколько дней мы не говорили друг с другом!
— Ах, Алеша, так что же! — сказала она. — Неужели ж ты вправду хочешь оставить это знакомство, чтоб меня успокоить. Ведь это по-детски. Во-первых, это невозможно, а во-вторых, ты просто будешь неблагороден перед Катей. Вы друзья; разве можно так грубо разрывать связи. Наконец, ты меня просто обижаешь, коли думаешь, что я так тебя ревную. Поезжай, немедленно поезжай, я
прошу тебя! Да и отец твой успокоится.
— Нелли! Вся надежда теперь на тебя! Есть один отец: ты его видела и знаешь; он проклял свою дочь и вчера приходил
просить тебя к себе вместо дочери. Теперь ее, Наташу (а ты говорила, что любишь ее!), оставил тот, которого она любила и для которого ушла от отца. Он сын того князя, который приезжал, помнишь, вечером ко мне и застал еще тебя одну, а ты убежала от него и потом была больна… Ты ведь знаешь его? Он злой человек!
Неточные совпадения
— Что, что
тебе, девочка? — вскричал он. — Что?
Просишь? Да? Вот, вот
тебе… возьми, вот!
Я давно
тебя собирался об этом
попросить… чтоб
ты уговорил ее согласиться, а мне как-то неловко очень-то
просить самому… ну, да что о пустяках толковать!
Потом о
тебе стала расспрашивать, говорила, что очень хочет познакомиться с
тобой,
просила передать, что уже любит
тебя как сестру и чтоб и
ты ее любила как сестру, а когда узнала, что я уже пятый день
тебя не видал, тотчас же стала гнать меня к
тебе…
Она сказала еще, что пойдет в монастырь, что
ты просил ее помощи и сам признался ей, что любишь Наталью Николаевну…
— Ах, боже мой, да ведь
ты живешь же у кого-нибудь!
Ты бы
попросила у других чулки, коли надо было выйти.
— Ну, да что тут еще объяснять! Сам понимаешь. Просто-запросто я вызываю князя на дуэль, а
тебя прошу устроить это дело и быть моим секундантом.
Я сейчас же
просил, там, в кухне, Ивана Петровича, чтоб он помог мне уехать от
тебя.
— Нелли,
ты просила милостыню?
— Ну да, я сама
тебя просила прийти. А теперь ступай.
Сколько раз, бывало,
прошу: «Дай
ты мне хоть раз бумаги поднять, я бы пыль со столика стерла».
И смотри, Нелли, как он его прочтет, что скажет и что будет делать; а
ты стань на колени, целуй его и
проси его, чтоб он простил твою мамашу…
Они злые и жестокие, и вот
тебе мое приказание: оставайся бедная, работай и милостыню
проси, а если кто придет за
тобой, скажи: не хочу к вам!..» Это мне говорила мамаша, когда больна была, и я всю жизнь хочу ее слушаться, — прибавила Нелли, дрожа от волнения, с разгоревшимся личиком, — и всю жизнь буду служить и работать, и к вам пришла тоже служить и работать, а не хочу быть как дочь…
— За неделю до смерти мамаша подозвала меня и сказала: «Нелли, сходи еще раз к дедушке, в последний раз, и
попроси, чтоб он пришел ко мне и простил меня; скажи ему, что я через несколько дней умру и
тебя одну на свете оставляю.
— Нет, Ваня, он не умер! — сказала она решительно, все выслушав и еще раз подумав. — Мамаша мне часто говорит о дедушке, и когда я вчера сказала ей: «Да ведь дедушка умер», она очень огорчилась, заплакала и сказала мне, что нет, что мне нарочно так сказали, а что он ходит теперь и милостыню
просит, «так же как мы с
тобой прежде
просили, — говорила мамаша, — и все ходит по тому месту, где мы с
тобой его в первый раз встретили, когда я упала перед ним и Азорка узнал меня…»
Скотинин. Кого? За что? В день моего сговора! Я
прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?
О, я
прошу тебя: не мучь меня по-прежнему пустыми сомнениями и притворной холодностью: я, может быть, скоро умру, я чувствую, что слабею со дня на день… и, несмотря на это, я не могу думать о будущей жизни, я думаю только о тебе…
— Я бы не
просил тебя. Я бы сам, может быть, нашел дорогу в Варшаву; но меня могут как-нибудь узнать и захватить проклятые ляхи, ибо я не горазд на выдумки. А вы, жиды, на то уже и созданы. Вы хоть черта проведете; вы знаете все штуки; вот для чего я пришел к тебе! Да и в Варшаве я бы сам собою ничего не получил. Сейчас запрягай воз и вези меня!
Неточные совпадения
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего.
Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший,
ты перенеси все ко мне, к городничему, —
тебе всякий покажет.
Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Анна Андреевна. Знаешь ли
ты, какой чести удостаивает нас Иван Александрович? Он
просит руки нашей дочери.
— Я
просил, я умолял
тебя не ездить, я знал, что
тебе будет неприятно…
— Ах, кстати, — сказал Степан Аркадьич, — я
тебя хотел
попросить при случае, когда
ты увидишься с Поморским, сказать ему словечко о том, что я бы очень желал занять открывающееся место члена комиссии от соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно-железных дорог.
Иногда, когда опять и опять она призывала его, он обвинял ее. Но, увидав ее покорное, улыбающееся лицо и услыхав слова: «Я измучала
тебя», он обвинял Бога, но, вспомнив о и Боге, он тотчас
просил простить и помиловать.