Неточные совпадения
Мало-помалу она утихла, но все еще не
подымала ко мне своего
лица. Раза два, мельком, ее глаза скользнули по моему
лицу, и в них было столько мягкости и какого-то пугливого и снова прятавшегося чувства. Наконец она покраснела и улыбнулась.
А между прочим,
я хотел объяснить вам, что у
меня именно есть черта в характере, которую вы еще не знали, — это ненависть
ко всем этим пошлым, ничего не стоящим наивностям и пасторалям, и одно из самых пикантных для
меня наслаждений всегда было прикинуться сначала самому на этот лад, войти в этот тон, обласкать, ободрить какого-нибудь вечно юного Шиллера и потом вдруг сразу огорошить его; вдруг
поднять перед ним маску и из восторженного
лица сделать ему гримасу, показать ему язык именно в ту минуту, когда он менее всего ожидает этого сюрприза.
Неточные совпадения
Очнулся — уже стоя перед Ним, и
мне страшно
поднять глаза: вижу только Его огромные, чугунные руки — на коленях. Эти руки давили Его самого, подгибали колени. Он медленно шевелил пальцами.
Лицо — где-то в тумане, вверху, и будто вот только потому, что голос Его доходил
ко мне с такой высоты, — он не гремел как гром, не оглушал
меня, а все же был похож на обыкновенный человеческий голос.
Он быстро подошел
ко мне и положил
мне на плечо тяжелую руку.
Я с усилием
поднял голову и взглянул вверх.
Лицо отца было бледно. Складка боли, которая со смерти матери залегла у него между бровями, не разгладилась и теперь, но глаза горели гневом.
Я весь съежился. Из этих глаз, глаз отца, глянуло на
меня, как
мне показалось, безумие или… ненависть.
Как
я пробормотал сцену, уж не помню; подходит он
ко мне,
лица человеческого нет, зверь зверем; взял
меня левой рукой за ворот,
поднял на воздух; а правой как размахнется да кулаком
меня по затылку как хватит…
В
лице ее были страх и ненависть
ко мне, к врагу, как у крысы, когда
поднимают мышеловку, в которую она попалась.
Не тут-то было. Он ураганом ворвался
ко мне в номер, облобызал
меня со стремительной радостью,
поднял на руках с кровати, как ребенка, еще раз облобызал и принялся тормошить. На него невозможно было сердиться. С мороза от него так вкусно пахло яблоками и еще чем-то здоровым, крепким, усы и борода были мокры,
лицо горело свежим румянцем, глаза блестели.