— Ты как будто на него сердишься, Ваня? А какая, однако ж, я дурная, мнительная и какая тщеславная! Не смейся; я ведь перед тобой ничего не скрываю. Ах, Ваня, друг ты мой дорогой! Вот если я буду опять несчастна, если опять горе придет, ведь уж ты, верно,
будешь здесь подле меня; один, может быть, и будешь! Чем заслужу я тебе за все! Не проклинай меня никогда, Ваня!..
— Знаю, знаю, что ты скажешь, — перебил Алеша: — «Если мог быть у Кати, то у тебя должно быть вдвое причин
быть здесь». Совершенно с тобой согласен и даже прибавлю от себя: не вдвое причин, а в миллион больше причин! Но, во-первых, бывают же странные, неожиданные события в жизни, которые все перемешивают и ставят вверх дном. Ну, вот и со мной случились такие события. Говорю же я, что в эти дни я совершенно изменился, весь до конца ногтей; стало быть, были же важные обстоятельства!
Неточные совпадения
Ощупью сойдя в четвертый этаж, я остановился, и вдруг меня как будто подтолкнуло, что
здесь, в сенях, кто-то
был и прятался от меня.
— Ха-ха-ха! А ты чего ожидала! Да чем же мы жить-то
здесь будем, подумай! Деньги прожиты, последнюю копейку добиваем!
Пил, многократно
пил, знаю; а мне худого
здесь и не смеют подать.
— Куда сюда? Да тут перегородка… Нет, вы нас принимайте получше. Мы у вас холодненького
выпьем, да машерочек [
здесь: девиц легкого поведения (от франц. ma chere — милочка, душенька)] нет ли?
—
Здесь, в этом доме,
есть женщина.
— А, так у него
была и внучка! Ну, братец, чудак же она! Как глядит, как глядит! Просто говорю: еще бы ты минут пять не пришел, я бы
здесь не высидел. Насилу отперла и до сих пор ни слова; просто жутко с ней, на человеческое существо не похожа. Да как она
здесь очутилась? А, понимаю, верно, к деду пришла, не зная, что он умер.
— Да; но он только в последний месяц стал совсем забываться. Сидит, бывало,
здесь целый день, и, если б я не приходила к нему, он бы и другой, и третий день так сидел, не
пивши, не
евши. А прежде он
был гораздо лучше.
— Не знаю. А там нам так хорошо
было жить, — и глаза Нелли засверкали. — Мамаша жила одна, со мной. У ней
был один друг, добрый, как вы… Он ее еще
здесь знал. Но он там умер, мамаша и воротилась…
— Но так увлекаться невозможно, тут что-нибудь да
есть, и только что он приедет, я заставлю его объяснить это дело. Но более всего меня удивляет, что вы как будто и меня в чем-то обвиняете, тогда как меня даже
здесь и не
было. А впрочем, Наталья Николаевна, я вижу, вы на него очень сердитесь, — и это понятно! Вы имеете на то все права, и… и… разумеется, я первый виноват, ну хоть потому только, что я первый подвернулся; не правда ли? — продолжал он, обращаясь ко мне с раздражительною усмешкою.
Катя вчера и сегодня говорила мне, что не может женщина простить такую небрежность (ведь она все знает, что
было у нас
здесь во вторник; я на другой же день рассказал).
Но начну сначала: во-первых, Наташа, если б ты могла только слышать, что она говорила мне про тебя, когда я на другой день, в среду, рассказал ей, что
здесь между нами
было…
Я ходила
здесь эти четыре дня; я все обдумала, все взвесила, каждое слово ваше, выражение вашего лица и убедилась, что все это
было напускное, шутка, комедия, оскорбительная, низкая и недостойная…
— Ах, боже мой, да я сейчас и поеду. Я ведь сказал, что
здесь только одну минутку пробуду, на вас обоих посмотрю, как вы вместе
будете говорить, а там и туда.
Ведь вы сообразите только, что если не
будет того, что мне хочется, то все мое вдохновение пройдет, пропадет, улетучится, и вы ничего не услышите; ну, а ведь вы
здесь единственно для того, чтоб что-нибудь услышать.
— Гм! Ирритация [
здесь: досадно]. Прежние большие несчастия (я подробно и откровенно рассказал доктору многое из истории Нелли, и рассказ мой очень поразил его), все это в связи, и вот от этого и болезнь. Покамест единственное средство — принимать порошки, и она должна принять порошок. Я пойду и еще раз постараюсь внушить ей ее обязанность слушаться медицинских советов и… то
есть говоря вообще… принимать порошки.
— Да, я
буду лучше ходить по улицам и милостыню просить, а
здесь не останусь, — кричала она, рыдая. — И мать моя милостыню просила, а когда умирала, сама сказала мне:
будь бедная и лучше милостыню проси, чем… Милостыню не стыдно просить: я не у одного человека прошу, я у всех прошу, а все не один человек; у одного стыдно, а у всех не стыдно; так мне одна нищенка говорила; ведь я маленькая, мне негде взять. Я у всех и прошу. А
здесь я не хочу, не хочу, не хочу, я злая; я злее всех; вот какая я злая!
— Вся надежда на вас, — говорил он мне, сходя вниз. — Друг мой, Ваня! Я перед тобой виноват и никогда не мог заслужить твоей любви, но
будь мне до конца братом: люби ее, не оставляй ее, пиши мне обо всем как можно подробнее и мельче, как можно мельче пиши, чтоб больше уписалось. Послезавтра я
здесь опять, непременно, непременно! Но потом, когда я уеду, пиши!
— Нет, Маслобоев, это не так, ты увлекся, — вскричал я. — Она не только не знает этого, но она и в самом деле незаконная дочь. Неужели мать, имея хоть какие-нибудь документы в руках, могла выносить такую злую долю, как
здесь в Петербурге, и, кроме того, оставить свое дитя на такое сиротство? Полно! Этого
быть не может.
— Да ничего не вышло. Надо
было доказательств, фактов, а их у меня не
было. Одно только он понял, что я все-таки могу сделать скандал. Конечно, он только скандала одного и боялся, тем более что
здесь связи начал заводить. Ведь ты знаешь, что он женится?
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой стати сидеть ему
здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и
есть этот чиновник.
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных
здесь дали.
Городничий. Я
здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да
есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий. В других городах, осмелюсь доложить вам, градоправители и чиновники больше заботятся о своей, то
есть, пользе. А
здесь, можно сказать, нет другого помышления, кроме того, чтобы благочинием и бдительностью заслужить внимание начальства.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы
здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда
будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?