Она засыпала меня вопросами. Лицо ее сделалось еще бледнее от волнения. Я рассказал ей подробно мою встречу с стариком, разговор с матерью, сцену с медальоном, — рассказал подробно и со всеми оттенками. Я никогда ничего
не скрывал от нее. Она слушала жадно, ловя каждое мое слово. Слезы блеснули на ее глазах. Сцена с медальоном сильно ее взволновала.
— Ты как будто на него сердишься, Ваня? А какая, однако ж, я дурная, мнительная и какая тщеславная! Не смейся; я ведь перед тобой ничего
не скрываю. Ах, Ваня, друг ты мой дорогой! Вот если я буду опять несчастна, если опять горе придет, ведь уж ты, верно, будешь здесь подле меня; один, может быть, и будешь! Чем заслужу я тебе за все! Не проклинай меня никогда, Ваня!..
Неточные совпадения
Сама же Наташа, так оклеветанная, даже еще целый год спустя,
не знала почти ни одного слова из всех этих наговоров и сплетней: от нее тщательно
скрывали всю историю, и она была весела и невинна, как двенадцатилетний ребенок.
Он
не договорил, поднял ее и крепко обнял. Она судорожно прижалась к его груди и
скрыла на его плече свою голову.
— Твой дедушка? да ведь он уже умер! — сказал я вдруг, совершенно
не приготовившись отвечать на ее вопрос, и тотчас раскаялся. С минуту стояла она в прежнем положении и вдруг вся задрожала, но так сильно, как будто в ней приготовлялся какой-нибудь опасный нервический припадок. Я схватился было поддержать ее, чтоб она
не упала. Через несколько минут ей стало лучше, и я ясно видел, что она употребляет над собой неестественные усилия,
скрывая передо мною свое волнение.
Месяц тому назад, когда еще отец
не приезжал, я вдруг получил от него огромнейшее письмо и
скрыл это от вас обоих.
—
Не может быть, главного, наверно,
не рассказал. Может быть, вы оба угадали что-нибудь, это уж ваше дело, а я
не рассказывал. Я
скрыл и ужасно страдал.
— Все рассказал! Уж
не хвастайся, пожалуйста! — подхватила она. — Ну, что ты можешь
скрыть? Ну, тебе ли быть обманщиком? Даже Мавра все узнала. Знала ты, Мавра?
Но я
не имею привычки
скрывать свои недостатки.
Князь кончил. Он даже увлекся своим красноречием и
не мог
скрыть от нас своего торжества. Когда Алеша услышал о страданиях Наташи, то с болезненной тоской взглянул на нее, но Наташа уже решилась.
Я рассудил, что в моих делах мне решительно нечего было
скрывать от Маслобоева. Дело Наташи было
не секретное; к тому же я мог ожидать для нее некоторой пользы от Маслобоева. Разумеется, в моем рассказе я, по возможности, обошел некоторые пункты. Маслобоев в особенности внимательно слушал все, что касалось князя; во многих местах меня останавливал, многое вновь переспрашивал, так что я рассказал ему довольно подробно. Рассказ мой продолжался с полчаса.
Заключу же так: вы меня обвиняете в пороке, разврате, безнравственности, а я, может быть, только тем и виноват теперь, что откровеннеедругих и больше ничего; что
не утаиваю того, что другие
скрывают даже от самих себя, как сказал я прежде…
Мы вошли к Нелли; она лежала,
скрыв лицо в подушках, и плакала. Я стал перед ней на колени, взял ее руки и начал целовать их. Она вырвала у меня руки и зарыдала еще сильнее. Я
не знал, что и говорить. В эту минуту вошел старик Ихменев.
Я сказал уже, что Нелли
не любила старика еще с первого его посещения. Потом я заметил, что даже какая-то ненависть проглядывала в лице ее, когда произносили при ней имя Ихменева. Старик начал дело тотчас же, без околичностей. Он прямо подошел к Нелли, которая все еще лежала,
скрыв лицо свое в подушках, и взяв ее за руку, спросил: хочет ли она перейти к нему жить вместо дочери?
— Да после обеда нет заслуги! Ну, так я вам дам кофею, идите умывайтесь и убирайтесь, — сказала баронесса, опять садясь и заботливо поворачивая винтик в новом кофейнике. — Пьер, дайте кофе, — обратилась она к Петрицкому, которого она называла Пьер, по его фамилии Петрицкий,
не скрывая своих отношений с ним. — Я прибавлю.
— Видите ли что? — сказал Хлобуев. — Запрашивать с вас дорого не буду, да и не люблю: это было бы с моей стороны и бессовестно. Я от вас
не скрою также и того, что в деревне моей из ста душ, числящихся по ревизии, и пятидесяти нет налицо: прочие или померли от эпидемической болезни, или отлучились беспаспортно, так что вы почитайте их как бы умершими. Поэтому-то я и прошу с вас всего только тридцать тысяч.
Карандышев. Да, повеличаться, я
не скрываю. Я много, очень много перенес уколов для своего самолюбия, моя гордость не раз была оскорблена; теперь я хочу и вправе погордиться и повеличаться.
Неточные совпадения
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он
скроил такую рожу, какой я никогда еще
не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
А ты бы нас похолила, // Пока
не оперились мы: // Как
крылья отрастим,
«Небось! мы
не грабители!» — // Сказал попу Лука. // (Лука — мужик присадистый, // С широкой бородищею. // Упрям, речист и глуп. // Лука похож на мельницу: // Одним
не птица мельница, // Что, как ни машет
крыльями, // Небось
не полетит.)
Милон. Душа благородная!.. Нет…
не могу
скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
Софья. Подумай же, как несчастно мое состояние! Я
не могла и на это глупое предложение отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена была я
скрыть мое чувство.