Неточные совпадения
Я не мистик; в предчувствия и гаданья почти не верю; однако со мною, как, может быть, и со всеми, случилось в жизни несколько происшествий, довольно необъяснимых. Например, хоть этот
старик: почему при тогдашней
моей встрече с ним, я тотчас почувствовал, что в тот же вечер со мной случится что-то не совсем обыденное? Впрочем, я был болен; а болезненные ощущения почти всегда бывают обманчивы.
И описать не могу, как обрадовались
старики моему успеху, хотя сперва ужасно удивились: так странно их это поразило!
Старик уже отбросил все мечты о высоком: «С первого шага видно, что далеко кулику до Петрова дня; так себе, просто рассказец; зато сердце захватывает, — говорил он, — зато становится понятно и памятно, что кругом происходит; зато познается, что самый забитый, последний человек есть тоже человек и называется брат
мой!» Наташа слушала, плакала и под столом, украдкой, крепко пожимала
мою руку.
Наташа воротилась скоро, веселая и счастливая, и, проходя мимо, потихоньку ущипнула меня.
Старик было принялся опять «серьезно» оценивать
мою повесть, но от радости не выдержал характера и увлекся...
И вот, помню, сидел я перед
стариком, молчал и доламывал рассеянной рукой и без того уже обломанные поля
моей шляпы; сидел и ждал, неизвестно зачем, когда выйдет Наташа.
— Наташенька, деточка
моя, дочка
моя, милочка, что с тобою! — вскричал он наконец, и слезы градом хлынули из глаз его. — Отчего ты тоскуешь? Отчего плачешь и день и ночь? Ведь я все вижу; я ночей не сплю, встаю и слушаю у твоей комнаты!.. Скажи мне все, Наташа, откройся мне во всем,
старику, и мы…
— Прости, прости меня, девочка! Прости, дитя
мое! — говорил я, — я так вдруг объявил тебе, а может быть, это еще не то… бедненькая!.. Кого ты ищешь?
Старика, который тут жил?
— Да, и Азорка тоже умер, — отвечал я, и мне показался странным ее вопрос: точно и она была уверена, что Азорка непременно должен был умереть вместе с
стариком. Выслушав
мой ответ, девочка неслышно вышла из комнаты, осторожно притворив за собою дверь.
К величайшему
моему изумлению, я узнал
старика Ихменева.
— Ну вот и хорошо, — сказал
старик, совершенно успокоенный
моим ответом, — это хорошо… — и вдруг замолчал и задумался, как будто чего-то не договаривая.
История Смита очень заинтересовала
старика. Он сделался внимательнее. Узнав, что новая
моя квартира сыра и, может быть, еще хуже прежней, а стоит шесть рублей в месяц, он даже разгорячился. Вообще он сделался чрезвычайно порывист и нетерпелив. Только Анна Андреевна умела еще ладить с ним в такие минуты, да и то не всегда.
Старик-то
мой вчера (я забыла вам рассказать) сундучок свой отпер, кованый, — знаете? — да целый вечер против меня сидел да старые грамоты наши разбирал.
Она засыпала меня вопросами. Лицо ее сделалось еще бледнее от волнения. Я рассказал ей подробно
мою встречу с
стариком, разговор с матерью, сцену с медальоном, — рассказал подробно и со всеми оттенками. Я никогда ничего не скрывал от нее. Она слушала жадно, ловя каждое
мое слово. Слезы блеснули на ее глазах. Сцена с медальоном сильно ее взволновала.
Я вздрогнул. Завязка целого романа так и блеснула в
моем воображении. Эта бедная женщина, умирающая в подвале у гробовщика, сиротка дочь ее, навещавшая изредка дедушку, проклявшего ее мать; обезумевший чудак
старик, умирающий в кондитерской после смерти своей собаки!..
Сначала я пошел к
старикам. Оба они хворали. Анна Андреевна была совсем больная; Николай Сергеич сидел у себя в кабинете. Он слышал, что я пришел, но я знал, что по обыкновению своему он выйдет не раньше, как через четверть часа, чтоб дать нам наговориться. Я не хотел очень расстраивать Анну Андреевну и потому смягчал по возможности
мой рассказ о вчерашнем вечере, но высказал правду; к удивлению
моему, старушка хоть и огорчилась, но как-то без удивления приняла известие о возможности разрыва.
— Нет, нет, конечно, меньше. Вы с ними знакомы, и, может быть, даже сама Наталья Николаевна вам не раз передавала свои мысли на этот счет; а это для меня главное руководство. Вы можете мне много помочь; дело же крайне затруднительное. Я готов уступить и даже непременно положил уступить, как бы ни кончились все прочие дела; вы понимаете? Но как, в каком виде сделать эту уступку, вот в чем вопрос?
Старик горд, упрям; пожалуй, меня же обидит за
мое же добродушие и швырнет мне эти деньги назад.
Эти деньги положительно
мои, и потому больно взводить самому на себя поклеп, и, наконец, повторяю вам,
старик сам взвел на себя обиду, а вы меня заставляете в этой обиде у него прощения просить, — это тяжело.
— А как вы думаете? — спросил он вдруг, как будто совершенно не слыхал
моего вопроса, — уверены ли вы, что
старик Ихменев откажется от десяти тысяч, если б даже вручить ему деньги безо всяких оговорок и… и… и всяких этих смягчений?
Наконец
старик торжественно подымался со стула, вынимал коробочку с конфетами и, вручая ее Нелли, непременно прибавлял: «
Моей будущей и любезной супруге».
— У меня была дочь, я ее любил больше самого себя, — заключил
старик, — но теперь ее нет со мной. Она умерла. Хочешь ли ты заступить ее место в
моем доме и… в
моем сердце?
— И не пожалела ты его, Нелли! — вскричал я, когда мы остались одни, — и не стыдно, не стыдно тебе! Нет, ты не добрая, ты и вправду злая! — и как был без шляпы, так и побежал я вслед за
стариком. Мне хотелось проводить его до ворот и хоть два слова сказать ему в утешение. Сбегая с лестницы, я как будто еще видел перед собой лицо Нелли, страшно побледневшее от
моих упреков.
— Наташа, где
моя Наташа! Где она! Где дочь
моя! — вырвалось, наконец, из груди
старика. — Отдайте мне
мою Наташу! Где, где она! — и, схватив костыль, который я ему подал, он бросился к дверям.
— Друг
мой!.. жизнь
моя!.. радость
моя!.. — бессвязно восклицал
старик, схватив руки Наташи и, как влюбленный, смотря в бледное, худенькое, но прекрасное личико ее, в глаза ее, в которых блистали слезы.
— Нелли, что с тобой, дитя
мое! — воскликнул
старик, желая обнять ее. Но она как-то долго на него посмотрела…
Решили, что я останусь ночевать.
Старик обделал дело. Доктор и Маслобоев простились и ушли. У Ихменевых ложились спать рано, в одиннадцать часов. Уходя, Маслобоев был в задумчивости и хотел мне что-то сказать, но отложил до другого раза. Когда же я, простясь с
стариками, поднялся в свою светелку, то, к удивлению
моему, увидел его опять. Он сидел в ожидании меня за столиком и перелистывал какую-то книгу.
Неточные совпадения
—
Мой меньшенький, — с ласковою улыбкой сказал
старик.
И чье-нибудь он сердце тронет; // И, сохраненная судьбой, // Быть может, в Лете не потонет // Строфа, слагаемая мной; // Быть может (лестная надежда!), // Укажет будущий невежда // На
мой прославленный портрет // И молвит: то-то был поэт! // Прими ж
мои благодаренья, // Поклонник мирных аонид, // О ты, чья память сохранит //
Мои летучие творенья, // Чья благосклонная рука // Потреплет лавры
старика!
Паратов. Отец
моей невесты — важный чиновный господин,
старик строгий: он слышать не может о цыганах, о кутежах и о прочем; даже не любит, кто много курит табаку. Тут уж надевай фрак и parlez franзais! [Говорите по-французски! (франц.)] Вот я теперь и практикуюсь с Робинзоном. Только он, для важности, что ли, уж не знаю, зовет меня «ля Серж», а не просто «Серж». Умора!
Старик был тронут. «Ох, батюшка ты
мой Петр Андреич! — отвечал он. — Хоть раненько задумал ты жениться, да зато Марья Ивановна такая добрая барышня, что грех и пропустить оказию. Ин быть по-твоему! Провожу ее, ангела божия, и рабски буду доносить твоим родителям, что такой невесте не надобно и приданого».
Савельич поглядел на меня с глубокой горестью и пошел за
моим долгом. Мне было жаль бедного
старика; но я хотел вырваться на волю и доказать, что уж я не ребенок. Деньги были доставлены Зурину. Савельич поспешил вывезти меня из проклятого трактира. Он явился с известием, что лошади готовы. С неспокойной совестию и с безмолвным раскаянием выехал я из Симбирска, не простясь с
моим учителем и не думая с ним уже когда-нибудь увидеться.