Неточные совпадения
В то время, именно год назад, я еще сотрудничал по журналам, писал статейки и твердо верил, что мне удастся написать какую-нибудь большую, хорошую вещь. Я сидел тогда за большим романом; но дело все-таки кончилось тем, что я — вот засел теперь в больнице и,
кажется, скоро умру. А коли скоро умру, то к чему
бы,
кажется, и писать записки?
Хочу теперь все записать, и, если б я не изобрел себе этого занятия, мне
кажется, я
бы умер с тоски.
Конечно, всякий, кто знал хоть сколько-нибудь Николая Сергеича, не мог
бы,
кажется, и одному слову поверить из всех взводимых на него обвинений; а между тем, как водится, все суетились, все говорили, все оговаривались, все покачивали головами и… осуждали безвозвратно.
Кажется, пусть
бы он и другую любил, только
бы при мне это было, чтоб и я тут подле была…
Мне
кажется, этот ребенок никогда, даже и в шутку, не мог
бы солгать, а если б и солгал, то, право, не подозревая в этом дурного.
Он был не по летам наивен и почти ничего не понимал из действительной жизни; впрочем, и в сорок лет ничего
бы,
кажется, в ней не узнал.
Мне
кажется, не было человека, который
бы мог не полюбить его; он заласкался
бы к вам, как дитя.
А я
бы,
кажется, всю жизнь за нее отдал!
Приближалась весна; так
бы и ожил,
кажется, думал я, вырвавшись из этой скорлупы на свет божий, дохнув запахом свежих полей и лесов: а я так давно не видал их!..
Уж чего
бы,
кажется, хуже теперешнего!
— О боже мой! — вскрикнул он в восторге, — если б только был виноват, я
бы не смел,
кажется, и взглянуть на нее после этого! Посмотрите, посмотрите! — кричал он, обращаясь ко мне, — вот: она считает меня виноватым; все против меня, все видимости против меня! Я пять дней не езжу! Есть слухи, что я у невесты, — и что ж? Она уж прощает меня! Она уж говорит: «Дай руку, и кончено!» Наташа, голубчик мой, ангел мой, ангел мой! Я не виноват, и ты знай это! Я не виноват ни настолечко! Напротив! Напротив!
Я убеждал ее горячо и сам не знаю, чем влекла она меня так к себе. В чувстве моем было еще что-то другое, кроме одной жалости. Таинственность ли всей обстановки, впечатление ли, произведенное Смитом, фантастичность ли моего собственного настроения, — не знаю, но что-то непреодолимо влекло меня к ней. Мои слова,
казалось, ее тронули; она как-то странно поглядела на меня, но уж не сурово, а мягко и долго; потом опять потупилась как
бы в раздумье.
Наташа пристально и пытливо взглянула на меня. Ей, может быть, самой хотелось
бы ответить мне: «Немного-то было у него горестей и забот и прежде»; но ей
показалось, что в моих словах та же мысль, она и надулась.
Наташу, против ожидания, я застал опять одну, и — странное дело, мне
показалось, что она вовсе не так была мне в этот раз рада, как вчера и вообще в другие разы. Как будто я ей в чем-нибудь досадил или помешал. На мой вопрос: был ли сегодня Алеша? — она отвечала: разумеется, был, но недолго. Обещался сегодня вечером быть, — прибавила она, как
бы в раздумье.
Вообразил я себе, как
бы я целовал эту могилу, звал
бы тебя из нее, хоть на одну минуту, и молил
бы у бога чуда, чтоб ты хоть на одно мгновение воскресла
бы передо мною; представилось мне, как
бы я бросился обнимать тебя, прижал
бы к себе, целовал и
кажется, умер
бы тут от блаженства, что хоть одно мгновение мог еще раз, как прежде, обнять тебя.
— Если б было время, я
бы вам сыграла Третий концерт Бетховена. Я его теперь играю. Там все эти чувства… точно так же, как я теперь чувствую. Так мне
кажется. Но это в другой раз; а теперь надо говорить.
— Ну, а они непременно
бы сказали, что стыдно и не следует так поступать молодой девушке, — заметила она, снова указав мне на собеседников у чайного стола. Замечу здесь, что князь,
кажется, нарочно оставил нас одних вдоволь наговориться.
Мне
кажется, князь это приметил по моим глазам и с насмешкою смотрел на меня во все продолжение моей фразы, как
бы наслаждаясь моим малодушием и точно подзадоривая меня своим взглядом: «А что, не посмел, сбрендил, то-то, брат!» Это наверно так было, потому что он, когда я кончил, расхохотался и с какой-то протежирующей лаской потрепал меня по колену.
Я
бы,
кажется, на вашем месте умер с досады; а главное: стыдно, стыдно!
Мне
казалось, что бедная брошенная сиротка, у которой мать была тоже проклята своим отцом, могла
бы грустным, трагическим рассказом о прежней своей жизни и о смерти своей матери тронуть старика и подвигнуть его на великодушные чувства.
В тот день я
бы мог сходить к Ихменевым, и подмывало меня на это, но я не пошел. Мне
казалось, что старику будет тяжело смотреть на меня; он даже мог подумать, что я нарочно прибежал вследствие встречи. Пошел я к ним уже на третий день; старик был грустен, но встретил меня довольно развязно и все говорил о делах.
Дорога мне
казалась бесконечною. Наконец, мы приехали, и я вошел к моим старикам с замиранием сердца. Я не знал, как выйду из их дома, но знал, что мне во что
бы то ни стало надо выйти с прощением и примирением.
— Да; впрочем, место уж теперь без сомнения будет; да и уходить ему было сегодня,
кажется, незачем, — прибавила она в раздумье, — мог
бы и завтра.
Потому в сущности — чего
бы,
кажется, пугаться?
Казалось бы, ничего не могло быть проще того, чтобы ему, хорошей породы, скорее богатому, чем бедному человеку, тридцати двух лет, сделать предложение княжне Щербацкой; по всем вероятностям, его тотчас признали бы хорошею партией. Но Левин был влюблен, и поэтому ему казалось, что Кити была такое совершенство во всех отношениях, такое существо превыше всего земного, а он такое земное низменное существо, что не могло быть и мысли о том, чтобы другие и она сама признали его достойным ее.
Он уверил ее, что детей нужно везти в Москву, а ей одной, с глупой гувернанткой, оставаться в деревне, — она поверила; скажи он ей, что детей нужно сечь, так же как сечет своих княгиня Варвара Ильинична, она и тут,
кажется бы, согласилась, — сказала бабушка, поворачиваясь в своем кресле с видом совершенного презрения.
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам
кажется только, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как
бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.
Хлестаков. Я — признаюсь, это моя слабость, — люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне
кажется, как будто
бы вчера вы были немножко ниже ростом, не правда ли?
А ведь долго крепился давича в трактире, заламливал такие аллегории и екивоки, что,
кажись, век
бы не добился толку.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький,
кажется, ногтем
бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть
бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)
Кажется, эта комната несколько сыра?
Кажись, так
бы теперь весь свет съел.