Неточные совпадения
— Да разве князь, — прервал я ее с удивлением, —
про вашу любовь
знает? Ведь он только подозревал, да и то не наверное.
Я думаю, он окончательно бы проклял Наташу и вырвал ее из своего сердца навеки, если б
узнал про возможность этого брака.
Ну, вот я и рада, что хоть
про медальон-то он не
знает и не заметил; только хвать вчера утром, а медальона и нет, только шнурочек болтается, перетерся, должно быть, а я и обронила.
Вот и думаю
про себя: почему он может
знать?
Он говорил
про свой процесс с князем; этот процесс все еще тянулся, но принимал самое худое направление для Николая Сергеича. Я молчал, не
зная, что ему отвечать. Он подозрительно взглянул на меня.
— Нет, нет, я не
про то говорю. Помнишь! Тогда еще у нас денег не было, и ты ходила мою сигарочницу серебряную закладывать; а главное, позволь тебе заметить, Мавра, ты ужасно передо мной забываешься. Это все тебя Наташа приучила. Ну, положим, я действительно все вам рассказал тогда же, отрывками (я это теперь припоминаю). Но тона, тона письма вы не
знаете, а ведь в письме главное тон.
Про это я и говорю.
Это завлекло мое любопытство вполне; уж я не говорю
про то, что у меня было свое особенное намерение
узнать ее поближе, — намерение еще с того самого письма от отца, которое меня так поразило.
Представь себе, она ничего не
знала из нашей истории,
про нас с тобой, Наташа!
— Не
знаю, друг мой. И
про это я тоже думал. Я посмотрю… Увижу… так и решу. А что, Наташа, ведь у нас все теперь переменилось, — не утерпел не заговорить Алеша.
Тут я ему рассказал об ее характере и все, что я в ней заметил. Слова мои заинтересовали Маслобоева. Я прибавил, что, может быть, помещу ее в один дом, и слегка рассказал ему
про моих стариков. К удивлению моему, он уже отчасти
знал историю Наташи и на вопрос мой: откуда он
знает?
P. S. О письме этом она ничего не
знает, и даже не она мне говорила
про вас".
— Да, я действительно не совсем
знал до сих пор Катерину Федоровну, — заметил князь как бы
про себя, все с той же насмешливой улыбкой. — Я, впрочем, многого от нее ожидал, но этого…
«Я встала и не хотела с ним говорить, — рассказывала Нелли, — я его очень боялась; он начал говорить
про Бубнову, как она теперь сердится, что она уж не смеет меня теперь взять, и начал вас хвалить; сказал, что он с вами большой друг и вас маленьким мальчиком
знал.
— Если, может быть, и не совсем верно догадалась она
про князя, то уж то одно хорошо, что с первого шагу
узнала, с кем имеет дело, и прервала все сношения.
— Я ведь
знаю очень хорошо, — прибавила она, — князю хочется моих денег.
Про меня они думают, что я совершенный ребенок, и даже мне прямо это говорят. Я же не думаю этого. Я уж не ребенок. Странные они люди: сами ведь они точно дети; ну, из чего хлопочут?
И много еще мы говорили с ней. Она мне рассказала чуть не всю свою жизнь и с жадностью слушала мои рассказы. Все требовала, чтоб я всего более рассказывал ей
про Наташу и
про Алешу. Было уже двенадцать часов, когда князь подошел ко мне и дал
знать, что пора откланиваться. Я простился. Катя горячо пожала мне руку и выразительно на меня взглянула. Графиня просила меня бывать; мы вышли вместе с князем.
— Третью.
Про добродетель, мой юный питомец (вы мне позволите назвать вас этим сладким именем: кто
знает, может быть, мои поучения пойдут и впрок)… Итак, мой питомец,
про добродетель я уж сказал вам: «чем добродетель добродетельнее, тем больше в ней эгоизма». Хочу вам рассказать на эту тему один премиленький анекдот: я любил однажды девушку и любил почти искренно. Она даже многим для меня пожертвовала…
Я думал, что она еще не
знает, что Алеша, по непременному распоряжению князя, должен был сопровождать графиню и Катю в деревню, и затруднялся, как открыть ей это, чтоб по возможности смягчить удар. Но каково же было мое изумление, когда Наташа с первых же слов остановила меня и сказала, что нечего ее утешать,что она уже пять дней, как
знает про это.
В тот день, когда Наташа объявила мне, что
знает про отъезд (это было с неделю после разговора моего с князем), он вбежал ко мне в отчаянии, обнял меня, упал ко мне на грудь и зарыдал как ребенок. Я молчал и ждал, что он скажет.
Наконец, может быть и то: он, наверно, слышал (потому что он следит и все
знает про Наташу), что Алеша скоро оставляет ее.
Он не хочет и слышать теперь
про дочь, но он ее любит, любит, Нелли, и хочет с ней примириться; я
знаю это, я все
знаю!
Мамаша
узнала про это, потому что жильцы стали попрекать, что она нищая, а Бубнова сама приходила к мамаше и говорила, что лучше б она меня к ней отпустила, а не просить милостыню.
Мамаша как
узнала про все, то стала плакать, потом вдруг встала с постели, оделась, схватила меня за руку и повела за собой.
Анна Андреевна,
узнав от меня, что Александра Семеновна еще не успела сделаться его законнойсупругой, решила
про себя, что и принимать ее и говорить об ней в доме нельзя.
Тринадцать лет, как он расстался в Париже с Смитихой и бросил ее, но все эти тринадцать лет он неуклонно следил за нею,
знал, что она живет с Генрихом,
про которого сегодня рассказывали,
знал, что у ней Нелли,
знал, что сама она больна; ну, одним словом, все
знал, только вдруг и потерял нитку.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит
про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне
узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Не
знай про волю новую, // Умри, как жил, помещиком, // Под песни наши рабские, // Под музыку холопскую — // Да только поскорей!
— Не
знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его // Не слезы — кровь течет! // Не
знаю, не придумаю, // Что будет? Богу ведомо! // А
про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
Вронскому было сначала неловко за то, что он не
знал и первой статьи о Двух Началах,
про которую ему говорил автор как
про что-то известное.
— Нет, она ничего не говорила ни
про того ни
про другого; она слишком горда. Но я
знаю, что всё от этого…