Неточные совпадения
Если я был счастлив когда-нибудь, то это даже и не во время первых упоительных минут моего успеха, а тогда, когда еще я не читал и не показывал никому моей рукописи: в те
долгие ночи, среди восторженных надежд и мечтаний и страстной
любви к труду; когда я сжился с моей фантазией, с лицами, которых сам создал, как с родными, как будто с действительно существующими; любил их, радовался и печалился с ними, а подчас даже и плакал самыми искренними слезами над незатейливым героем моим.
Я жадно в него всматривался, хоть и видел его много раз до этой минуты; я смотрел в его глаза, как будто его взгляд мог разрешить все мои недоумения, мог разъяснить мне: чем, как этот ребенок мог очаровать ее, мог зародить в ней такую безумную
любовь —
любовь до забвения самого первого
долга, до безрассудной жертвы всем, что было для Наташи до сих пор самой полной святыней? Князь взял меня за обе руки, крепко пожал их, и его взгляд, кроткий и ясный, проник в мое сердце.
Если я люблю его, то должна всем для него пожертвовать, должна доказать ему
любовь мою, это
долг!
В ту самую минуту, когда он, в тот вечер, открывается этой девушке, что не может ее любить, потому что
долг и другая
любовь запрещают ему, — эта девушка вдруг выказывает пред ним столько благородства, столько сочувствия к нему и к своей сопернице, столько сердечного прощения, что он хоть и верил в ее красоту, но и не думал до этого мгновения, чтоб она была так прекрасна!
Это движение было последнею жертвою
долга любви: им хотела она доказать, что любила в Густаве не Адольфа, наследника миллионера, любимца королевского, а самого Густава, бедного, ничтожного в глазах других, но достойного ее привязанности.
Неточные совпадения
Потом он задумывался, задумывался все глубже. Он чувствовал, что светлый, безоблачный праздник
любви отошел, что
любовь в самом деле становилась
долгом, что она мешалась со всею жизнью, входила в состав ее обычных отправлений и начинала линять, терять радужные краски.
Но отчего же так? Ведь она госпожа Обломова, помещица; она могла бы жить отдельно, независимо, ни в ком и ни в чем не нуждаясь? Что ж могло заставить ее взять на себя обузу чужого хозяйства, хлопот о чужих детях, обо всех этих мелочах, на которые женщина обрекает себя или по влечению
любви, по святому
долгу семейных уз, или из-за куска насущного хлеба? Где же Захар, Анисья, ее слуги по всем правам? Где, наконец, живой залог, оставленный ей мужем, маленький Андрюша? Где ее дети от прежнего мужа?
— Жизнь —
долг, обязанность, следовательно,
любовь — тоже
долг: мне как будто Бог послал ее, — досказала она, подняв глаза к небу, — и велел любить.
«Это слова… как будто Корделии!» [Корделия — младшая дочь короля Лира из трагедии Шекспира «Король Лир» — олицетворение бескорыстной
любви, верности и высокого понимания
долга.] — подумал Обломов, глядя на Ольгу страстно…
Неправда: ты со мной хитришь. // Давно ль мы были неразлучны? // Теперь ты ласк моих бежишь; // Теперь они тебе докучны; // Ты целый день в кругу старшин, // В пирах, разъездах — я забыта; // Ты
долгой ночью иль один, // Иль с нищим, иль у езуита. //
Любовь смиренная моя // Встречает хладную суровость. // Ты пил недавно, знаю я, // Здоровье Дульской. Это новость; // Кто эта Дульская?