Неточные совпадения
Графиня давно,
говорят, попрекала его: что он на ней не женится, а тот все отлынивал.
Хорошо,
говорит,
поговорите с этой
графиней.
Князь-то видит, в чем дело, да и
говорит: ты,
графиня, не беспокойся.
Так полгода тому назад было,
графиня не решалась, а теперь,
говорят, в Варшаву ездили, там и согласились.
И много еще мы
говорили с ней. Она мне рассказала чуть не всю свою жизнь и с жадностью слушала мои рассказы. Все требовала, чтоб я всего более рассказывал ей про Наташу и про Алешу. Было уже двенадцать часов, когда князь подошел ко мне и дал знать, что пора откланиваться. Я простился. Катя горячо пожала мне руку и выразительно на меня взглянула.
Графиня просила меня бывать; мы вышли вместе с князем.
— Да, мы всё время с
графиней говорили, я о своем, она о своем сыне, — сказала Каренина, и опять улыбка осветила ее лицо, улыбка ласковая, относившаяся к нему.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитою кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно не переставая стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь, адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы.
Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Несколько раз, со слезами на глазах,
графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены — ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойною, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
Неточные совпадения
Сдерживая улыбку удовольствия, он пожал плечами, закрыв глаза, как бы
говоря, что это не может радовать его.
Графиня Лидия Ивановна знала хорошо, что это одна из его главных радостей, хотя он никогда и не признается в этом.
― Вы не едете на публичное заседание?
Говорят, очень интересно, ― начала
графиня.
— Ну, что! Про
графиню Лидию Ивановну, пожалуйста, не
говорите дурного.
— Да, я слышал, — отвечал Степан Аркадьич, —
говорят, он совершенно исцелил
графиню Беззубову.
Воспоминание о жене, которая так много была виновата пред ним и пред которою он был так свят, как справедливо
говорила ему
графиня Лидия Ивановна, не должно было бы смущать его; но он не был спокоен: он не мог понимать книги, которую он читал, не мог отогнать мучительных воспоминаний о своих отношениях к ней, о тех ошибках, которые он, как ему теперь казалось, сделал относительно ее.