Неточные совпадения
Никогда в жизни он не
говорил потом
о своем проигрыше и, несмотря на известное свое добродушие, непременно бы рассорился с
тем, кто бы решился ему об этом напомнить.
Николай Сергеич был один из
тех добрейших и наивно-романтических людей, которые так хороши у нас на Руси, что бы ни
говорили о них, и которые, если уж полюбят кого (иногда бог знает за что),
то отдаются ему всей душой, простирая иногда свою привязанность до комического.
Мало
того, хоть я в эти две недели и очень сошелся с Катей, но до самого сегодняшнего вечера мы ни слова не
говорили с ней
о будущем,
то есть
о браке и… ну, и
о любви.
Все время, как я ее знал, она, несмотря на
то, что любила меня всем сердцем своим, самою светлою и ясною любовью, почти наравне с своею умершею матерью,
о которой даже не могла вспоминать без боли, — несмотря на
то, она редко была со мной наружу и, кроме этого дня, редко чувствовала потребность
говорить со мной
о своем прошедшем; даже, напротив, как-то сурово таилась от меня.
Последние же слова ее князю
о том, что он не может смотреть на их отношения серьезно, фраза об извинении по обязанности гостеприимства, ее обещание, в виде угрозы, доказать ему в этот же вечер, что она умеет
говорить прямо, — все это было до такой степени язвительно и немаскировано, что не было возможности, чтоб князь не понял всего этого.
Она
говорила о долге,
о назначении нашем,
о том, что мы все должны служить человечеству, и так как мы совершенно сошлись, в какие-нибудь пять-шесть часов разговора,
то кончили
тем, что поклялись друг другу в вечной дружбе и в
том, что во всю жизнь нашу будем действовать вместе!
Говорить о всеобщей любви, восторгаться общечеловеческими вопросами и в
то же время делать преступления против любви и не замечать их, — непонятно!
Не могу удержаться от странного и, может быть, совершенно не идущего к делу замечания. Из трехчасового моего разговора с Катей я вынес, между прочим, какое-то странное, но вместе с
тем глубокое убеждение, что она до
того еще вполне ребенок, что совершенно не знает всей тайны отношений мужчины и женщины. Это придавало необыкновенную комичность некоторым ее рассуждениям и вообще серьезному тону, с которым она
говорила о многих очень важных вещах…
Говорят, Алеша знал
о том, что отец иногда пьет, и старался скрывать это перед всеми и особенно перед Наташей.
— Да, сержусь! — вскричал я, уже не сдерживая себя, — я не хочу, чтоб вы
говорили теперь
о Наталье Николаевне…
то есть
говорили в таком тоне. Я… я не позволю вам этого!
— Более всего надо беречь свое здоровье, —
говорил он догматическим тоном, — и во-первых, и главное, для
того чтоб остаться в живых, а во-вторых, чтобы всегда быть здоровым и, таким образом, достигнуть счастия в жизни. Если вы имеете, мое милое дитя, какие-нибудь горести,
то забывайте их или лучше всего старайтесь
о них не думать. Если же не имеете никаких горестей,
то… также
о них не думайте, а старайтесь думать об удовольствиях…
о чем-нибудь веселом, игривом…
Я объяснил при этом мою догадку, что, во-первых, вероятно, дурной исход процесса сильно расстроил и потряс его, не
говоря уже
о том, насколько было уязвлено его самолюбие торжеством над ним князя и сколько негодования возродилось в нем при таком решении дела.
В
тот день я бы мог сходить к Ихменевым, и подмывало меня на это, но я не пошел. Мне казалось, что старику будет тяжело смотреть на меня; он даже мог подумать, что я нарочно прибежал вследствие встречи. Пошел я к ним уже на третий день; старик был грустен, но встретил меня довольно развязно и все
говорил о делах.
Видно было, что ее мамашане раз
говорила с своей маленькой Нелли
о своих прежних счастливых днях, сидя в своем угле, в подвале, обнимая и целуя свою девочку (все, что у ней осталось отрадного в жизни) и плача над ней, а в
то же время и не подозревая, с какою силою отзовутся эти рассказы ее в болезненно впечатлительном и рано развившемся сердце больного ребенка.
— Нет, Ваня, он не умер! — сказала она решительно, все выслушав и еще раз подумав. — Мамаша мне часто
говорит о дедушке, и когда я вчера сказала ей: «Да ведь дедушка умер», она очень огорчилась, заплакала и сказала мне, что нет, что мне нарочно так сказали, а что он ходит теперь и милостыню просит, «так же как мы с тобой прежде просили, —
говорила мамаша, — и все ходит по
тому месту, где мы с тобой его в первый раз встретили, когда я упала перед ним и Азорка узнал меня…»
— Вот видишь ли, Евгений, — промолвил Аркадий, оканчивая свой рассказ, — как несправедливо ты судишь о дяде! Я уже не
говорю о том, что он не раз выручал отца из беды, отдавал ему все свои деньги, — имение, ты, может быть, не знаешь, у них не разделено, — но он всякому рад помочь и, между прочим, всегда вступается за крестьян; правда, говоря с ними, он морщится и нюхает одеколон…
Неточные совпадения
Марья Антоновна. Право, маменька, все смотрел. И как начал
говорить о литературе,
то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Городничий. Ну, а что из
того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы…
О, я знаю вас: вы если начнете
говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются.
Г-жа Простакова. Полно, братец,
о свиньях —
то начинать. Поговорим-ка лучше
о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с
того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
— Не к
тому о сем
говорю! — объяснился батюшка, — однако и
о нижеследующем не излишне размыслить: паства у нас равнодушная, доходы малые, провизия дорогая… где пастырю-то взять, господин бригадир?
И второе искушение кончилось. Опять воротился Евсеич к колокольне и вновь отдал миру подробный отчет. «Бригадир же, видя Евсеича
о правде безнуждно беседующего, убоялся его против прежнего не гораздо», — прибавляет летописец. Или,
говоря другими словами, Фердыщенко понял, что ежели человек начинает издалека заводить речь
о правде,
то это значит, что он сам не вполне уверен, точно ли его за эту правду не посекут.