Уж как вы там ни хитрите, господа молодые, а все-таки старик Парацельский
святую правду изрек: in herbis, verbis et lapidibus…
— Ну, иной раз и сам: правда,
святая правда! Где бы помолчать, пожалуй, и пронесло бы, а тут зло возьмет, не вытерпишь, и пошло! Сама посуди: сядешь в угол, молчишь: «Зачем сидишь, как чурбан, без дела?» Возьмешь дело в руки: «Не трогай, не суйся, где не спрашивают!» Ляжешь: «Что все валяешься?» Возьмешь кусок в рот: «Только жрешь!» Заговоришь: «Молчи лучше!» Книжку возьмешь: вырвут из рук да швырнут на пол! Вот мое житье — как перед Господом Богом! Только и света что в палате да по добрым людям.
Неточные совпадения
Если к
правде святой // Мир дорогу найти не сумеет — хо, — хо!
Вспомните, что вы защитники
правды нашей, защитники священной нашей России, ее основ, ее семьи, ее всего
святого!
Знал Алеша, что так именно и чувствует и даже рассуждает народ, он понимал это, но то, что старец именно и есть этот самый
святой, этот хранитель Божьей
правды в глазах народа, — в этом он не сомневался нисколько и сам вместе с этими плачущими мужиками и больными их бабами, протягивающими старцу детей своих.
О, он отлично понимал, что для смиренной души русского простолюдина, измученной трудом и горем, а главное, всегдашнею несправедливостью и всегдашним грехом, как своим, так и мировым, нет сильнее потребности и утешения, как обрести святыню или
святого, пасть пред ним и поклониться ему: «Если у нас грех, неправда и искушение, то все равно есть на земле там-то, где-то
святой и высший; у того зато
правда, тот зато знает
правду; значит, не умирает она на земле, а, стало быть, когда-нибудь и к нам перейдет и воцарится по всей земле, как обещано».
— Страшные словеса ваши! А что, великий и блаженный отче, — осмеливался все больше и больше монашек, —
правда ли, про вас великая слава идет, даже до отдаленных земель, будто со
Святым Духом беспрерывное общение имеете?