Неточные совпадения
Впрочем, и тут она нашла предлог обвинить
моего бедного дядю, уверяя, что идет замуж, единственно чтоб иметь убежище на старости лет, в чем отказывает ей непочтительный эгоист, ее сын, задумав непростительную дерзость: завестись своим
домом.
Дочь генеральши от первого брака, тетушка
моя, Прасковья Ильинична, засидевшаяся в девках и проживавшая постоянно в генеральском
доме, — одна из любимейших жертв генерала и необходимая ему во все время его десятилетнего безножия для беспрерывных услуг, умевшая одна угодить ему своею простоватою и безответною кротостью, — подошла к его постели, проливая горькие слезы, и хотела было поправить подушку под головою страдальца; но страдалец успел-таки схватить ее за волосы и три раза дернуть их, чуть не пенясь от злости.
— Вы уж изволите знать
мою главную черту, благодетель: подлец, настоящий подлец! Ведь я, как вхожу, так уж тотчас же главную особу в
доме ищу, к ней первой и стопы направляю, чтоб таким образом, с первого шагу милости и протекцию приобрести. Подлец, батюшка, подлец, благодетель! Позвольте, матушка барыня, ваше превосходительство, платьице ваше поцеловать, а то я губами-то ручку вашу, золотую, генеральскую замараю.
— Ничем, ничем, полковник! И будьте уверены, что завтра же я отрясу прах с
моих сапогов на пороге этого
дома.
А между тем я, в чистоте
моего сердца, думал до сих пор, что обитаю в вашем
доме как друг и как брат!
— «Прости»! Но к чему вам
мое прощение? Ну, хорошо, положим, что я вас и прощу: я христианин, я не могу не простить; я и теперь уже почти вас простил. Но решите же сами: сообразно ли будет хоть сколько-нибудь с здравым смыслом и благородством души, если я хоть на одну минуту останусь теперь в вашем
доме? Ведь вы выгоняли меня!
Но знаете ли вы, что вы осрамили, обесчестили меня отказом сказать мне «ваше превосходительство», обесчестили тем, что, не поняв причин
моих, выставили меня капризным дураком, достойным желтого
дома!
— Я сбираюсь покинуть ваш
дом, полковник, — проговорил Фома самым спокойным голосом. — Я решился идти куда глаза глядят и потому нанял на свои деньги простую, мужичью телегу. На ней теперь лежит
мой узелок; он не велик: несколько любимых книг, две перемены белья — и только! Я беден, Егор Ильич, но ни за что на свете не возьму теперь вашего золота, от которого я еще и вчера отказался!..
— Понимаете ли, полковник, — продолжал Фома, — что вы должны отпустить меня теперь, просто и без расспросов? В вашем
доме даже я, человек пожилой и мыслящий, начинаю уже серьезно опасаться за чистоту
моей нравственности. Поверьте, что ни к чему не поведут расспросы, кроме вашего же посрамления.
— И потому позвольте без объяснений сказать вам только несколько прощальных и напутственных слов, последних слов
моих в вашем, Егор Ильич,
доме. Дело сделано, и его не воротишь! Я надеюсь, что вы понимаете, про какое дело я говорю. Но умоляю вас на коленях: если в сердце вашем осталась хотя искра нравственности, обуздайте стремление страстей своих! И если тлетворный яд еще не охватил всего здания, то, по возможности, потушите пожар!
— Да и я довольно от вас натерпелась-с. Что вы сиротством
моим меня попрекаете-с? Долго ли обидеть сироту? Я еще не ваша раба-с! Я сама подполковничья дочь-с! Ноги
моей не будет-с в вашем
доме, не будет-с… сегодня же-с!..
Оттого-то и видели вы
мое тогдашнее желание удалить ее из этого
дома: я хотел спасти ее; оттого-то и видели вы меня во все последнее время раздражительным и злобствующим на весь род человеческий.
— Да, Фома! — подхватил Бахчеев, — прости и ты меня, дурака! не знал я тебя, не знал! Ты, Фома Фомич, не только ученый, но и — просто герой! Весь
дом мой к твоим услугам. А лучше всего приезжай-ка, брат, ко мне послезавтра, да уж и с матушкой-генеральшей, да уж и с женихом и невестой, — да чего тут! всем
домом ко мне! то есть вот как пообедаем, — заранее не похвалюсь, а одно скажу: только птичьего молока для вас не достану! Великое слово даю!
Роман кончен. Любовники соединились, и гений добра безусловно воцарился в
доме, в лице Фомы Фомича. Тут можно бы сделать очень много приличных объяснений; но, в сущности, все эти объяснения теперь совершенно лишние. Таково, по крайней мере,
мое мнение. Взамен всяких объяснений скажу лишь несколько слов о дальнейшей судьбе всех героев
моего рассказа: без этого, как известно, не кончается ни один роман, и это даже предписано правилами.
В канаве бабы ссорятся, // Одна кричит: «Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь, в
моем дому // Похуже твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да дело в том — // Полтинник был замотан в нем, // А младший зять все нож берет, // Того гляди убьет, убьет!..
Неточные совпадения
Мужик я пьяный, ветреный, // В амбаре крысы с голоду // Подохли,
дом пустехонек, // А не взял бы, свидетель Бог, // Я за такую каторгу // И тысячи рублей, // Когда б не знал доподлинно, // Что я перед последышем // Стою… что он куражится // По воле по
моей…»
В
моей сурминской вотчине // Крестьяне все подрядчики, // Бывало,
дома скучно им, // Все на чужую сторону // Отпросятся с весны…
Какой вы
дом построили // Сыночку
моему?
Г-жа Простакова. Какая я госпожа в
доме! (Указывая на Милона.) Чужой погрозит, приказ
мой ни во что.
Г-жа Простакова. Как теленок,
мой батюшка; оттого-то у нас в
доме все и избаловано. Вить у него нет того смыслу, чтоб в
доме была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и
дом держится,
мой батюшка!