Неточные совпадения
На бюре, выложенном перламутною мозаикой, которая местами уже выпала и оставила после себя одни желтенькие желобки, наполненные клеем, лежало множество всякой всячины:
куча исписанных мелко бумажек, накрытых мраморным позеленевшим прессом с яичком наверху, какая-то старинная книга в кожаном переплете с красным обрезом, лимон, весь высохший, ростом не более лесного ореха, отломленная ручка кресел, рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом, кусочек сургучика, кусочек где-то поднятой тряпки, два
пера, запачканные чернилами, высохшие, как в чахотке, зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою хозяин, может быть, ковырял в зубах своих еще до нашествия на Москву французов.
Около печки что-то завозилось. Я подошел поближе и увидал старуху, сидевшую на полу. Перед ней лежала огромная
куча куриных
перьев. Старуха брала отдельно каждое
перо, сдирала с него бородку и клала пух в корзину, а стержни бросала прямо на землю.
О, я люблю густые облака, // Когда они толпятся над горою, // Как на хребте стального шишака // Колеблемые
перья! Пред грозою, // В одеждах золотых, издалека // Они текут безмолвным караваном, // И, наконец, одетые туманом, // Обнявшись, свившись будто
куча змей, // Беспечно дремлют на скале своей. // Настанет день, — их ветер вновь уносит: // Куда, зачем, откуда? — кто их спросит?
Вася уселся и замолчал, Аркадий улегся. Ни тот, ни другой не сказали двух слов о коломенских. Может быть, оба чувствовали, что провинились немножко,
покутили некстати. Вскоре Аркадий Иванович заснул, все тоскуя об Васе. К удивлению своему, он проснулся ровно в восьмом часу утра. Вася спал на стуле, держа в руке
перо, бледный и утомленный; свечка сгорела. В кухне возилась Мавра за самоваром.
Бюстики и карточки великих писателей,
куча черновых рукописей, том Белинского с загнутой страницей, затылочная кость вместо пепельницы, газетный лист, сложенный небрежно, но так, чтобы видно было место, очерченное синим карандашом, с крупной надписью на полях: «Подло!» Тут же с десяток свежеочиненных карандашей и ручек с новыми
перьями, очевидно положенных для того, чтобы внешние причины и случайности, вроде порчи
пера, не могли прерывать ни на секунду свободного, творческого полета…