Неточные совпадения
Мебель соответствовала помещению:
было три старых стула,
не совсем исправных, крашеный стол в углу, на котором лежало несколько тетрадей и книг; уже по тому одному, как они
были запылены, видно
было, что до них давно уже
не касалась ничья рука; и, наконец, неуклюжая большая софа, занимавшая
чуть не всю стену и половину ширины всей комнаты, когда-то обитая ситцем, но теперь в лохмотьях, и служившая постелью Раскольникову.
Но теперь, странное дело, в большую такую телегу впряжена
была маленькая, тощая саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые — он часто это видел — надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом дров или сена, особенно коли воз застрянет в грязи или в колее, и при этом их так больно, так больно бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко на это смотреть, что он
чуть не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от окошка.
Это
была высокая, неуклюжая, робкая и смиренная девка,
чуть не идиотка, тридцати пяти лет, бывшая в полном рабстве у сестры своей, работавшая на нее день и ночь, трепетавшая перед ней и терпевшая от нее даже побои.
Он плохо теперь помнил себя; чем дальше, тем хуже. Он помнил, однако, как вдруг, выйдя на канаву, испугался, что мало народу и что тут приметнее, и хотел
было поворотить назад в переулок. Несмотря на то, что
чуть не падал, он все-таки сделал крюку и пришел домой с другой совсем стороны.
Луиза Ивановна с уторопленною любезностью пустилась приседать на все стороны и, приседая, допятилась до дверей; но в дверях наскочила задом на одного видного офицера с открытым свежим лицом и с превосходными густейшими белокурыми бакенами. Это
был сам Никодим Фомич, квартальный надзиратель. Луиза Ивановна поспешила присесть
чуть не до полу и частыми мелкими шагами, подпрыгивая, полетела из конторы.
Да, это так; это все так. Он, впрочем, это и прежде знал, и совсем это
не новый вопрос для него; и когда ночью решено
было в воду кинуть, то решено
было безо всякого колебания и возражения, а так, как будто так тому и следует
быть, как будто иначе и
быть невозможно… Да, он это все знал и все помнил; да
чуть ли это уже вчера
не было так решено, в ту самую минуту, когда он над сундуком сидел и футляры из него таскал… А ведь так!..
— Нет,
не брежу… — Раскольников встал с дивана. Подымаясь к Разумихину, он
не подумал о том, что с ним, стало
быть, лицом к лицу сойтись должен. Теперь же, в одно мгновение, догадался он, уже на опыте, что всего менее расположен, в эту минуту, сходиться лицом к лицу с кем бы то ни
было в целом свете. Вся желчь поднялась в нем. Он
чуть не захлебнулся от злобы на себя самого, только что переступил порог Разумихина.
Должно
быть, их много
было;
чуть ли
не весь дом сбежался.
Это
был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивал взглядами: «Куда ж это я попал?» Недоверчиво и даже с аффектацией [С аффектацией — с неестественным, подчеркнутым выражением чувств (от фр. affecter — делать что-либо искусственным).] некоторого испуга,
чуть ли даже
не оскорбления, озирал он тесную и низкую «морскую каюту» Раскольникова.
— Врешь ты, деловитости нет, — вцепился Разумихин. — Деловитость приобретается трудно, а с неба даром
не слетает. А мы
чуть не двести лет как от всякого дела отучены… Идеи-то, пожалуй, и бродят, — обратился он к Петру Петровичу, — и желание добра
есть, хоть и детское; и честность даже найдется, несмотря на то, что тут видимо-невидимо привалило мошенников, а деловитости все-таки нет! Деловитость в сапогах ходит.
— Батюшки! — причитал кучер, — как тут усмотреть! Коли б я гнал али б
не кричал ему, а то ехал
не поспешно, равномерно. Все видели: люди ложь, и я то ж. Пьяный свечки
не поставит — известно!.. Вижу его, улицу переходит, шатается,
чуть не валится, — крикнул одноважды, да в другой, да в третий, да и придержал лошадей; а он прямехонько им под ноги так и пал! Уж нарочно, что ль, он аль уж очень
был нетверез… Лошади-то молодые, пужливые, — дернули, а он вскричал — они пуще… вот и беда.
Она схватилась
было за таз, чтобы нести его по требованию Раскольникова, но
чуть не упала с ношей.
Меж тем комната наполнилась так, что яблоку упасть
было негде. Полицейские ушли, кроме одного, который оставался на время и старался выгнать публику, набравшуюся с лестницы, опять обратно на лестницу. Зато из внутренних комнат высыпали
чуть не все жильцы г-жи Липпевехзель и сначала
было теснились только в дверях, но потом гурьбой хлынули в самую комнату. Катерина Ивановна пришла в исступление.
И, схватив за руку Дунечку так, что
чуть не вывернул ей руки, он пригнул ее посмотреть на то, что «вот уж он и очнулся». И мать и сестра смотрели на Разумихина как на провидение, с умилением и благодарностью; они уже слышали от Настасьи, чем
был для их Роди, во все время болезни, этот «расторопный молодой человек», как назвала его, в тот же вечер, в интимном разговоре с Дуней, сама Пульхерия Александровна Раскольникова.
— И всё дело испортите! — тоже прошептал, из себя выходя, Разумихин, — выйдемте хоть на лестницу. Настасья, свети! Клянусь вам, — продолжал он полушепотом, уж на лестнице, — что давеча нас, меня и доктора,
чуть не прибил! Понимаете вы это! Самого доктора! И тот уступил, чтобы
не раздражать, и ушел, а я внизу остался стеречь, а он тут оделся и улизнул. И теперь улизнет, коли раздражать
будете, ночью-то, да что-нибудь и сделает над собой…
Да недалеко ходить: известно ли вам, как он, полтора года назад, меня изумил, потряс и
чуть совсем
не уморил, когда вздумал
было жениться на этой, как ее, — на дочери этой Зарницыной, хозяйки его?
— Что мне теперь делать, Дмитрий Прокофьич? — заговорила Пульхерия Александровна,
чуть не плача. — Ну как я предложу Роде
не приходить? Он так настойчиво требовал вчера отказа Петру Петровичу, а тут и его самого велят
не принимать! Да он нарочно придет, как узнает, и… что тогда
будет?
— Ба! да и ты… с намерениями! — пробормотал он, посмотрев на нее
чуть не с ненавистью и насмешливо улыбнувшись. — Я бы должен
был это сообразить… Что ж, и похвально; тебе же лучше… и дойдешь до такой черты, что
не перешагнешь ее — несчастна
будешь, а перешагнешь, — может, еще несчастнее
будешь… А впрочем, все это вздор! — прибавил он раздражительно, досадуя на свое невольное увлечение. — Я хотел только сказать, что у вас, маменька, я прощения прошу, — заключил он резко и отрывисто.
Соня села,
чуть не дрожа от страху, и робко взглянула на обеих дам. Видно
было, что она и сама
не понимала, как могла она сесть с ними рядом. Сообразив это, она до того испугалась, что вдруг опять встала и в совершенном смущении обратилась к Раскольникову.
То
есть не подумайте, чтоб я опасался чего-нибудь там этакого: все это произведено
было в совершенном порядке и в полной точности: медицинское следствие обнаружило апоплексию, происшедшую от купания сейчас после плотного обеда, с выпитою
чуть не бутылкой вина, да и ничего другого и обнаружить оно
не могло…
Всего ужаснее
было подумать, что он действительно
чуть не погиб,
чуть не погубил себя из-за такого ничтожного обстоятельства.
Действительно, на них ухлопаны
были чуть ли
не десять рублей из двадцати с лишком, полученных от Раскольникова собственно на похороны Мармеладова.
От природы
была она характера смешливого, веселого и миролюбивого, но от беспрерывных несчастий и неудач она до того яростно стала желать и требовать, чтобы все жили в мире и радости и
не смели жить иначе, что самый легкий диссонанс в жизни, самая малейшая неудача стали приводить ее тотчас же
чуть не в исступление, и она в один миг, после самых ярких надежд и фантазий, начинала клясть судьбу, рвать и метать все, что ни попадало под руку, и колотиться головой об стену.
Затем, немедленно и
чуть не вслух, прошепталаРаскольникову, что действительно странно
было бы уважаемому и солидному человеку, как Петр Петрович, попасть в такую «необыкновенную компанию», несмотря даже на всю его преданность ее семейству и на старую дружбу его с ее папенькой.
Потом я
было опять забыл, но когда вы стали вставать, то из правой переложили в левую и
чуть не уронили; я тут опять вспомнил, потому что мне тут опять пришла та же мысль, именно, что вы хотите, тихонько от меня, благодеяние ей сделать.
— Долой с квартир! Сейчас! Марш! — и с этими словами начала хватать все, что ни попадалось ей под руку из вещей Катерины Ивановны, и скидывать на пол. Почти и без того убитая,
чуть не в обмороке, задыхавшаяся, бледная, Катерина Ивановна вскочила с постели (на которую упала
было в изнеможении) и бросилась на Амалию Ивановну. Но борьба
была слишком неравна; та отпихнула ее, как перышко.
И она, сама
чуть не плача (что
не мешало ее непрерывной и неумолчной скороговорке), показывала ему на хнычущих детей. Раскольников попробовал
было убедить ее воротиться и даже сказал, думая подействовать на самолюбие, что ей неприлично ходить по улицам, как шарманщики ходят, потому что она готовит себя в директрисы благородного пансиона девиц…
Он вспомнил, что в этот день назначены похороны Катерины Ивановны, и обрадовался, что
не присутствовал на них. Настасья принесла ему
есть; он
ел и
пил с большим аппетитом,
чуть не с жадностью. Голова его
была свежее, и он сам спокойнее, чем в эти последние три дня. Он даже подивился, мельком, прежним приливам своего панического страха. Дверь отворилась, и вошел Разумихин.
Это
был чуть ли
не первый разговор наш вдвоем.
Но кончилось все катастрофой, вам уже известною, и сами можете судить, до какого бешенства мог я дойти, узнав, что Марфа Петровна достала тогда этого подлейшего приказного, Лужина, и
чуть не смастерила свадьбу, — что, в сущности,
было бы то же самое, что и я предлагал.
— Я боюсь и пугаюсь? Пугаюсь вас? Скорее вам бояться меня, cher ami. [милый друг (фр.).] И какая, однако ж, дичь… А впрочем, я охмелел, я это вижу;
чуть было опять
не проговорился. К черту вино! Эй, воды!
Лицо его
было почти обезображено от усталости, непогоды, физического утомления и
чуть не суточной борьбы с самим собою.
Соня готова
была даже
чуть не заплакать: она, напротив, считала себя недостойною даже взглянуть на Дуню.
Соня прямо писала, что он, особенно вначале,
не только
не интересовался ее посещениями, но даже почти досадовал на нее,
был несловоохотлив и даже груб с нею, но что под конец эти свидания обратились у него в привычку и даже
чуть не в потребность, так что он очень даже тосковал, когда она несколько дней
была больна и
не могла посещать его.