Неточные совпадения
— Что вы врете! — дерзко вскричал он, — да и как вы могли,
стоя у
окна, разглядеть бумажку! Вам померещилось…
на подслепые глаза. Вы бредите!
Налево, во флигеле, виднелись кой-где отворенные
окна,
на подоконниках
стояли горшочки с жиденькой геранью.
Он отворотился и пошел от нее к
окну. Она
постояла, посмотрела
на него беспокойно и вышла в тревоге.
Полы были усыпаны свежею накошенною душистою травой,
окна были отворены, свежий, легкий, прохладный воздух проникал в комнату, птички чирикали под
окнами, а посреди залы,
на покрытых белыми атласными пеленами столах,
стоял гроб.
Но она часто приходила
на госпитальный двор, под
окна, особенно под вечер, а иногда так только, чтобы
постоять на дворе минутку и хоть издали посмотреть
на окна палаты.
— А я жила в клетке… в клетке и родилась, и выросла, и жила. Мне все хотелось полетать, как другие птицы. Клетка
стояла на окне, и я все смотрела на других птичек… Так им весело было, а в клетке так тесно. Ну девочка Аленушка принесла чашечку с водой, отворила дверку, а я и вырвалась. Летала, летала по комнате, а потом в форточку и вылетела.
Пятнадцатилетняя боярыня Плодомасова не обличала ни страха, ни трепета, ни волнения, ни злорадства. Она
стояла на окне только с одним, чувством: она с чувством бесконечной любви глядела на отца, быстро несшегося к ней впереди отряда. Окружающих боярышню женщин бил лихорадочный трепет, они протягивали свои робкие руки к не оставлявшей своего места боярышне и робко шептали: «Спаси нас! спаси — мы ни в чем не повинны».
Огарок, оставшийся от господских плохо лежавших свеч, в деревянном подсвечнике
стоял на окне, и, чтобы муж не отрывался от своего важного занятия, Акулина вставала поправлять огарок пальцами.
Неточные совпадения
Наказанный сидел в зале
на угловом
окне; подле него
стояла Таня с тарелкой. Под видом желания обеда для кукол, она попросила у Англичанки позволения снести свою порцию пирога в детскую и вместо этого принесла ее брату. Продолжая плакать о несправедливости претерпенного им наказания, он ел принесенный пирог и сквозь рыдания приговаривал: «ешь сама, вместе будем есть… вместе».
«Уехал! Кончено!» сказала себе Анна,
стоя у
окна; и в ответ
на этот вопрос впечатления мрака при потухшей свече и страшного сна, сливаясь в одно, холодным ужасом наполнили ее сердце.
— Такая дрянь! — говорил Ноздрев,
стоя перед
окном и глядя
на уезжавший экипаж. — Вон как потащился! конек пристяжной недурен, я давно хотел подцепить его. Да ведь с ним нельзя никак сойтиться. Фетюк, просто фетюк!
В угольной из этих лавочек, или, лучше, в
окне, помещался сбитенщик с самоваром из красной меди и лицом так же красным, как самовар, так что издали можно бы подумать, что
на окне стояло два самовара, если б один самовар не был с черною как смоль бородою.
Смеркалось;
на столе, блистая, // Шипел вечерний самовар, // Китайский чайник нагревая; // Под ним клубился легкий пар. // Разлитый Ольгиной рукою, // По чашкам темною струею // Уже душистый чай бежал, // И сливки мальчик подавал; // Татьяна пред
окном стояла, //
На стекла хладные дыша, // Задумавшись, моя душа, // Прелестным пальчиком писала //
На отуманенном стекле // Заветный вензель О да Е.