Неточные совпадения
Даже бумага выпала из рук Раскольникова, и он дико
смотрел на пышную
даму, которую так бесцеремонно отделывали; но скоро, однако же, сообразил,
в чем дело, и тотчас же вся эта история начала ему очень даже нравиться. Он слушал с удовольствием, так даже, что хотелось хохотать, хохотать, хохотать… Все нервы его так и прыгали.
— Ну, и руки греет, и наплевать! Так что ж, что греет! — крикнул вдруг Разумихин, как-то неестественно раздражаясь, — я разве хвалил тебе то, что он руки греет? Я говорил, что он
в своем роде только хорош! А прямо-то, во всех-то родах
смотреть — так много ль людей хороших останется? Да я уверен, что за меня тогда совсем с требухой всего-то одну печеную луковицу
дадут, да и то если с тобой
в придачу!..
Петр Петрович несколько секунд
смотрел на него с бледным и искривленным от злости лицом; затем повернулся, вышел, и, уж конечно, редко кто-нибудь уносил на кого
в своем сердце столько злобной ненависти, как этот человек на Раскольникова. Его, и его одного, он обвинял во всем. Замечательно, что, уже спускаясь с лестницы, он все еще воображал, что дело еще, может быть, совсем не потеряно и, что касается одних
дам, даже «весьма и весьма» поправимое.
Тысячу бы рублей
в ту минуту я
дал, своих собственных, чтобы только на вас
в свои глаза
посмотреть: как вы тогда сто шагов с мещанинишкой рядом шли, после того как он вам «убийцу»
в глаза сказал, и ничего у него, целых сто шагов, спросить не посмели!..
За спиной старика стоит, опираясь локтем о камень, черноглазый смугляк, стройный и тонкий, в красном колпаке на голове, в белой фуфайке на выпуклой груди и в синих штанах, засученных по колени. Он щиплет пальцами правой руки усы и задумчиво
смотрит в даль моря, где качаются черные полоски рыбацких лодок, а далеко за ними чуть виден белый парус, неподвижно тающий в зное, точно облако.
Тоской и трепетом полна, // Тамара часто у окна // Сидит в раздумьи одиноком // И
смотрит в даль прилежным оком, // И целый день вздыхая, ждет…
Далее мы хотели сказать, что литература унижает себя, если с самодовольством останавливается на интересах настоящей минуты, не
смотря в даль, не задавая себе высших вопросов.
В тени одной из лодок лежал Василий Легостев, караульщик на косе, передовом посте рыбных промыслов Гребенщикова. Лежал он на груди и, поддерживая голову ладонями рук, пристально
смотрел в даль моря, к едва видной полоске берега. Там, на воде, мелькала маленькая черная точка, и Василию было приятно видеть, как она всё увеличивается, приближаясь к нему.
Он вооружался умственной зрительной трубой и
смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в туманной дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было не ясно видимо…
Неточные совпадения
— А, и вы тут, — сказала она, увидав его. — Ну, что ваша бедная сестра? Вы не
смотрите на меня так, — прибавила она. — С тех пор как все набросились на нее, все те, которые хуже ее во сто тысяч раз, я нахожу, что она сделала прекрасно. Я не могу простить Вронскому, что он не
дал мне знать, когда она была
в Петербурге. Я бы поехала к ней и с ней повсюду. Пожалуйста, передайте ей от меня мою любовь. Ну, расскажите же мне про нее.
«Да вот и эта
дама и другие тоже очень взволнованы; это очень натурально», сказал себе Алексей Александрович. Он хотел не
смотреть на нее, но взгляд его невольно притягивался к ней. Он опять вглядывался
в это лицо, стараясь не читать того, что так ясно было на нем написано, и против воли своей с ужасом читал на нем то, чего он не хотел знать.
Она
смотрела мимо
дамы в окно на точно как будто катившихся назад людей, провожавших поезд и стоявших на платформе.
— Однако надо написать Алексею, — и Бетси села за стол, написала несколько строк, вложила
в конверт. — Я пишу, чтоб он приехал обедать. У меня одна
дама к обеду остается без мужчины.
Посмотрите, убедительно ли? Виновата, я на минутку вас оставлю. Вы, пожалуйста, запечатайте и отошлите, — сказала она от двери, — а мне надо сделать распоряжения.
— Поди
посмотри, чего надо. Какая-то барыня, — сказал Капитоныч, еще не одетый,
в пальто и калошах, выглянув
в окно на
даму, покрытую вуалем, стоявшую у самой двери.