В тихих глазах
светился ум, улыбка дышала кротостию, и только одни характерные углы губ давали чувствовать, что в случае надобности у этого человека найдется достаточно энергии, мужества, силы воли и твердости характера.
Неточные совпадения
Он задрожит от гордости и счастья, когда заметит, как потом искра этого огня
светится в ее глазах, как отголосок переданной ей мысли звучит в речи, как мысль эта вошла в ее сознание и понимание, переработалась у ней в
уме и выглядывает из ее слов, не сухая и суровая, а с блеском женской грации, и особенно если какая-нибудь плодотворная капля из всего говоренного, прочитанного, нарисованного опускалась, как жемчужина, на светлое дно ее жизни.
Из-за его рассеянной улыбки
светилась детская душа и, может быть, незаурядный
ум, от одиночества и окружающей пустоты ушедший в непроходимые дебри «Слова».
Короткие, слегка рыжеватые волосы торчали врозь; низкий лоб, несколько выдавшаяся вперед нижняя челюсть и сильная подвижность личных мускулов придавали всей физиономии что-то обезьянье; но глаза, сверкавшие из-под нависших бровей, смотрели упорно и мрачно, и в них
светились вместе с лукавством острая проницательность, энергия и недюжинный
ум.
Даже в минуты досады, смущения, тревоги или печали сквозь слезу, нахмуренную левую бровку, сжатые губки так и
светилось, как на зло ее желанию, на ямках щек, на краях губ и в блестящих глазках, привыкших улыбаться и радоваться жизнью, — так и
светилось неиспорченное
умом, доброе, прямое сердце.
И видели они, что возле Настиной могилки, понурив голову и роняя слезы, сидит дядя Никифор. То был уж не вечно пьяный, буйный, оборванный Микешка Волк, но тихий, молчаливый горюн, каждый Божий день молившийся и плакавший над племянницыной могилой. Исхудал он, пожелтел, голову седина пробивать стала, но глаза у него были не прежние мутные —
умом, тоской, благодушьем
светились. Когда вокруг могилы стали набираться званые и незваные поминальщики, тихо отошел он в сторонку.