Неточные совпадения
Среди
комнаты стояла Лизавета, с большим узлом в руках, и
смотрела в оцепенении на убитую сестру, вся белая как полотно и как бы не в силах крикнуть.
Раскольников в бессилии упал на диван, но уже не мог сомкнуть глаз; он пролежал с полчаса в таком страдании, в таком нестерпимом ощущении безграничного ужаса, какого никогда еще не испытывал. Вдруг яркий свет озарил его
комнату: вошла Настасья со свечой и с тарелкой супа.
Посмотрев на него внимательно и разглядев, что он не спит, она поставила свечку на стол и начала раскладывать принесенное: хлеб, соль, тарелку, ложку.
То вдруг он один в
комнате, все ушли и боятся его, и только изредка чуть-чуть отворяют дверь
посмотреть на него, грозят ему, сговариваются об чем-то промеж себя, смеются и дразнят его.
Разумихин, разумеется, был смешон с своею внезапною, спьяну загоревшеюся страстью к Авдотье Романовне; но,
посмотрев на Авдотью Романовну, особенно теперь, когда она ходила, скрестив руки, по
комнате, грустная и задумчивая, может быть, многие извинили бы его, не говоря уже об эксцентрическом его состоянии.
Соня молча
смотрела на своего гостя, так внимательно и бесцеремонно осматривавшего ее
комнату, и даже начала, наконец, дрожать в страхе, точно стояла перед судьей и решителем своей участи.
По
комнате он уже почти бегал, все быстрей и быстрей передвигая свои жирные ножки, все
смотря в землю, засунув правую руку за спину, а левою беспрерывно помахивая и выделывая разные жесты, каждый раз удивительно не подходившие к его словам.
Человек остановился на пороге,
посмотрел молча на Раскольникова и ступил шаг в
комнату. Он был точь-в-точь как и вчера, такая же фигура, так же одет, но в лице и во взгляде его произошло сильное изменение: он
смотрел теперь как-то пригорюнившись и, постояв немного, глубоко вздохнул. Недоставало только, чтоб он приложил при этом ладонь к щеке, а голову скривил на сторону, чтоб уж совершенно походить на бабу.
Андрей Семенович, у которого никогда почти не бывало денег, ходил по
комнате и делал сам себе вид, что
смотрит на все эти пачки равнодушно и даже с пренебрежением.
Совершенное молчание воцарилось в
комнате. Даже плакавшие дети затихли. Соня стояла мертво-бледная,
смотрела на Лужина и ничего не могла отвечать. Она как будто еще и не понимала. Прошло несколько секунд.
— Вот,
посмотрите сюда, в эту вторую большую
комнату. Заметьте эту дверь, она заперта на ключ. Возле дверей стоит стул, всего один стул в обеих
комнатах. Это я принес из своей квартиры, чтоб удобнее слушать. Вот там сейчас за дверью стоит стол Софьи Семеновны; там она сидела и разговаривала с Родионом Романычем. А я здесь подслушивал, сидя на стуле, два вечера сряду, оба раза часа по два, — и, уж конечно, мог узнать что-нибудь, как вы думаете?
Кабинет
смотрел комнатой, откуда только что вышел хозяин, и показался Александру Ильичу изящнее, светлее и уютнее его кабинета там, на Рыбной улице, да и вообще вся квартира, хотя она и была гораздо меньше.
Неточные совпадения
Хлестаков (ходит по
комнате).
Посмотри, там в картузе табаку нет?
Г-жа Простакова. Милость Божия к нам, что удалось. Ничего так не желаю, как отеческой его милости к Митрофанушке. Софьюшка, душа моя! не изволишь ли
посмотреть дядюшкиной
комнаты?
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно
смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат. В походке, в движениях, в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он вошел в
комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.
Когда затихшего наконец ребенка опустили в глубокую кроватку и няня, поправив подушку, отошла от него, Алексей Александрович встал и, с трудом ступая на цыпочки, подошел к ребенку. С минуту он молчал и с тем же унылым лицом
смотрел на ребенка; но вдруг улыбка, двинув его волоса и кожу на лбу, выступила ему на лицо, и он так же тихо вышел из
комнаты.
Когда она вошла в спальню, Вронский внимательно
посмотрел на нее. Он искал следов того разговора, который, он знал, она, так долго оставаясь в
комнате Долли, должна была иметь с нею. Но в ее выражении, возбужденно-сдержанном и что-то скрывающем, он ничего не нашел, кроме хотя и привычной ему, но всё еще пленяющей его красоты, сознания ее и желания, чтоб она на него действовала. Он не хотел спросить ее о том, что они говорили, но надеялся, что она сама скажет что-нибудь. Но она сказала только: