Приехав к месту своего служения, Степан Аркадьич, провожаемый почтительным швейцаром с портфелем, прошел в свой
маленький кабинет, надел мундир и вошел в присутствие.
Комнаты были перестроены, но подъезд, сени, лестница, передняя — все осталось, также и
маленький кабинет остался.
— Что такое, Даша? — с неудовольствием спросила княгиня Вера, проходя в свой
маленький кабинет, рядом со спальней. — Что у вас за глупый вид? И что такое вы вертите в руках?
Именитые поляки, поддерживавшие здесь ранее честь польской аристократии, присмирели и были вытеснены в «
малые кабинеты», а самым большим помещением завладели русские инженеры и назвали его «инженерным залом».
Неточные совпадения
Когда Алексей Александрович вошел в
маленький, уставленный старинным фарфором и увешанный портретами, уютный
кабинет графини Лидии Ивановны, самой хозяйки еще не было. Она переодевалась.
Она прошлась по зале и с решимостью направилась к нему. Когда она вошла в его
кабинет, он в вице-мундире, очевидно готовый к отъезду, сидел у
маленького стола, на который облокотил руки, и уныло смотрел пред собой. Она увидала его прежде, чем он ее, и она поняла, что он думал о ней.
На
маленьком рояле — разбросаны ноты, лежала шляпа Дуняши, рассыпаны стеариновые свечи; на кушетке — смятый плед, корки апельсина; вся мебель сдвинута со своих мест, и комната напоминала отдельный
кабинет гостиницы после кутежа вдвоем.
Она надела на седые волосы
маленький простой чепчик; на ней хорошо сидело привезенное ей Райским из Петербурга шелковое светло-коричневое платье. Шея закрывалась шемизеткой с широким воротничком из старого пожелтевшего кружева. На креслах в
кабинете лежала турецкая большая шаль, готовая облечь ее, когда приедут гости к завтраку и обеду.
С Титом Никонычем сначала она побранилась и чуть не подралась, за подарок туалета, а потом поговорила с ним наедине четверть часа в
кабинете, и он стал немного задумчив,
меньше шаркал ножкой, и хотя говорил с дамами, но сам смотрел так серьезно и пытливо то на Райского, то на Тушина, что они глазами в недоумении спрашивали его, чего он от них хочет. Он тотчас оправлялся и живо принимался говорить дамам «приятности».