Детскость выражения ее лица в соединении с тонкой красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный мир, где он чувствовал себя умиленным и смягченным, каким он мог
запомнить себя в редкие дни своего раннего детства.
Я
запомнил себя в комнате Версилова, на его диване; помню вокруг меня лица Версилова, мамы, Лизы, помню очень, как Версилов говорил мне о Зерщикове, о князе, показывал мне какое-то письмо, успокоивал меня.
Андрей Иванович лежал на кровати злой и молчаливый: Александра Михайловна подала к обеду только три ломтика вчерашней солонины; когда Андрей Иванович спросил еще чего-нибудь, она вызывающе ответила, что больше ничего нет, так как нигде не верят в долг; эта была чистейшая выдумка, — при желании всегда можно было достать. Андрей Иванович ничего не сказал, но
запомнил себе дерзость Александры Михайловны.
Неточные совпадения
Клим слушал эти речи внимательно и очень старался закрепить их в памяти своей. Он чувствовал благодарность к учителю: человек, ни на кого не похожий, никем не любимый, говорил с ним, как со взрослым и равным
себе. Это было очень полезно:
запоминая не совсем обычные фразы учителя, Клим пускал их в оборот, как свои, и этим укреплял за
собой репутацию умника.
Я
запомнил только, что эта бедная девушка была недурна
собой, лет двадцати, но худа и болезненного вида, рыжеватая и с лица как бы несколько похожая на мою сестру; эта черта мне мелькнула и уцелела в моей памяти; только Лиза никогда не бывала и, уж конечно, никогда и не могла быть в таком гневном исступлении, в котором стояла передо мной эта особа: губы ее были белы, светло-серые глаза сверкали, она вся дрожала от негодования.
— Многое помню. Как только
себя в жизни
запомнила, с тех пор любовь и милость вашу над
собой увидела, — проникнутым голосом проговорила она и вся вдруг вспыхнула.
Запомни еще: на каждый день и когда лишь можешь, тверди про
себя: «Господи, помилуй всех днесь пред тобою представших».
Впрочем, лишь в самое только последнее время ему удалось случайно обратить на
себя вдруг особенное внимание в гораздо большем круге читателей, так что его весьма многие разом тогда отметили и
запомнили.